Напролом - [5]

— И это все из-за какой-то статейки? — не поверил я.

— Да! — На глазах у Холли внезапно показались слезы. — Кто-то распихал эту газетку по почтовым ящикам половины торговцев в Ньюмаркете, открытую на этой самой заметке, отчеркнутой красным карандашом, — вот так же, как тут. Ее показал мне кузнец. Эту газету подсунули ему. Он пришел перековать нескольких лошадей и заставил нас заплатить ему вперед. Так, вроде бы шутя. Но тем не менее… А многие просто открыто хамят.

— А не можете вы просто заплатить всем, кому должны, и пусть себе заткнутся?

— Ты же знаешь, что не можем! Банк не будет оплачивать наши чеки. Нам приходится платить постепенно. Мы всегда так делаем. Мы всем заплатим, пусть они только подождут!

Бобби и Холли, как и многие люди, жили в кредит; чеки, поступающие от владельцев лошадей, тут же уходили на оплату счетов за фураж, накладных расходов, жалованье конюхам и налоги. А владельцы иногда медлят с оплатой по несколько месяцев, а кормить лошадей и платить конюхам надо вовремя. Так что сводить концы с концами было не так-то просто.

— Ладно, — сказал я, — поди возьми себе еще один тройной джин, а я пока поговорю с принцессой.

Глава 2

Принцесса Касилия, мадам де Бреску (если называть ее полным именем), как обычно, пригласила к себе в ложу на ленч нескольких друзей. Поэтому в ее ложе, кроме нее самой и супругов Вонли, было еще несколько дам, одетых в меха, и джентльменов в твидовых костюмах. Всех их я уже встречал раньше в подобной обстановке.

— Вы ведь знакомы со всеми присутствующими? — спросила принцесса, и я кивнул, хотя половины их я по имени не помнил.

— Чаю? — спросила принцесса.

— Да, пожалуйста.

Та же официантка, что всегда, как обычно, с улыбкой ловко подала мне полную чашку чаю. Без молока, без сахара, с ломтиком лимона.

Принцесса наняла дизайнера, чтобы отделать свои ложи на ипподромах, и все они были одинаковы: стены, обитые бледно-персиковой тканью, кофейного цвета ковер, стеклянный обеденный стол, удобные стулья. Я заходил к принцессе обычно ближе к вечеру, и в это время стол, как и сейчас, бывал отодвинут к стене, и на нем стояли только тарелки с сандвичами и пирожными с кремом, вина и коробка сигар. Друзья принцессы обычно засиживались у нее подолгу после окончания последней скачки.

Одна из дам протянула мне тарелку с крохотными и очень аппетитными пирожными.

— Нет, спасибо, — вежливо ответил я. — Как-нибудь в другой раз.

— Кит такого не ест, — пояснила принцесса своей подруге. — Не искушайте его. Он ведь наверняка голоден.

Подруга принцессы смутилась.

— О господи! Я и не подумала… И он ведь такой высокий.

— Я вообще-то довольно много ем, — сказал я. — Но только не пирожные.

Принцесса, которая имела некоторое представление о непрестанной борьбе, которую я веду за то, чтобы мой вес не перевалил за норму, бросила на меня взгляд из-под ресниц и недоверчиво улыбнулась.

А подругу явно разобрало любопытство.

— А что же вы едите, если не едите пирожных? — поинтересовалась она.

— Омаров, к примеру, — сказал я.

— О боже!

Ее спутник критически взглянул на меня поверх своих пышных усов и крупных передних зубов.

— Поздновато вы стартовали в большой скачке, вам не кажется? — спросил он.

— Боюсь, что да.

— Я все никак не мог понять, что вы там возитесь в самом хвосте. Вы ведь едва не проиграли скачку! Знаете, как волновалась принцесса, а? И мы тоже волновались. Мы ведь все ставили на вас.

— Норт-Фейс очень норовист, Джек, — заметила принцесса. — Я ведь вам говорила. Он слишком своеволен. Иногда его бывает трудно заставить скакать.

— Работа жокея в том и состоит, чтобы заставить лошадь скакать! — в голосе Джека зазвучали воинственные нотки. — Или вы думаете иначе, а?

— Нет, — сказал я. — Я тоже так думаю.

Джек отчасти смутился. Принцесса чуть приметно улыбнулась.

— Зато потом вы его разогрели! — вмешался лорд Вонли, слышавший наш разговор. — Финиш был потрясающий! Из тех, о которых молится любой спонсор.

Запоминающийся. Будет о чем поговорить, будет что вспомнить. «А вы видели, как финишировал Норт-Фейс в скачке „Воскресного глашатая“? Великолепно, не правда ли?»

Джек надулся и отошел. Серые глаза лорда Вонли добродушно смотрели на меня с его широкого доброго лица. Он с искренним одобрением похлопал меня по плечу.

— Третий раз подряд! — сказал он. — Мы вами гордимся. Вы бы не зашли как-нибудь вечером к нам в типографию, посмотреть, как печатается газета?

— Хорошо, — сказал я, несколько удивленный. — С удовольствием.

— Мы бы напечатали фотографию, на которой вы смотрите, как печатают вашу фотографию…

«Нет, — подумал я, — это не просто добродушие. Это мышление профессионального газетчика».

Лорд Вонли получил «Глашатай» в наследство лет в пятьдесят от своего отца, одного из газетных баронов старого закала, которые пробились на сцену в тридцатых годах и принялись поставлять потрясающие новости к завтраку миллионам англичан. Вонли-старший приобрел находящийся на последнем издыхании провинциальный еженедельник и превратил его в великолепную газету, которую читают по всей стране. Он вытащил ее на Флитстрит, сделал ей имя и в нужный момент создал ежедневную версию, которая процветала по сей день, невзирая на саркастические замечания со стороны более новых соперниц.