Направление — Прага - [54]

— Кто там? — раздался наконец испуганный голос из-за дверей, и шум за дверью немного утих.

— Русский солдат! — крикнул красноармеец.

Слово «солдат» сбило с толку сидящих взаперти, которые, как потом выяснилось, еще и забаррикадировались. Они молчали. Красноармеец вышел на улицу и позвал прохожего, чтобы с его помощью выяснить, отчего не открывают дверь.

Из близлежащих домов выходят первые смельчаки, к кинотеатру сбегаются люди и окружают солдата, стоящего перед входом и оглядывающегося на свой танк.

Подбежал молодой мужчина с винтовкой в руке и явно со страхом спросил у солдата:

— Живы? — указывая на дверь. Лицо его бледно.

— Конечно!

Повстанец обнял и поцеловал солдата.

— Вы вовремя подоспели, дорогие братья, спасли наши семьи, наш город. У меня там жена и трое детей! — И он снова показал рукой на дверь кинотеатра.

Потом, схватив солдата за рукав, он потащил его назад к дверям. Оба они с разбега начали бухать в дверь, и повстанец закричал:

— Открывайте! Тут наши, свои! Русские братья освобождают Прагу! Фашисты удирают!

За дверью раздались несмелые голоса:

— Русские, русские здесь!

— Мамочка, Верка, вы там? Это я, ваш отец! — снова кричит он, но его уже не слышат те, кто с грохотом отодвигает длинные ряды кресел.

Наконец двери распахиваются, но люди не решаются выйти из темноты, ослепленные ярким солнцем. Они лишь смотрят, прищурясь, все на мгновенье притихли.

— Здравствуйте, товарищи! — восклицает красноармеец, и его звучный голос нарушает тишину. И тут только люди рассмотрели перед собой советского солдата. Стоявшие впереди бросаются к нему, обнимают. Тогда уж и остальные повалили наружу, каждому охота было хотя бы потрогать его, погладить по запыленной шинели, если уж нельзя было дотянуться до руки и пожать ее.

Сколько на улице солдат, столько и островков из пражан вокруг них, они сливаются в сплошную толпу.

Передовые танки проходят через Главков мост, покидают район Голешовиц и приближаются к Денисовому вокзалу.

Майор Донской со своими танкистами оказался на Краловской улице, где на входе в город засели фашисты, заняв большую баррикаду близ карлинского депо, и стягиваются в казармы на Кршижиковой улице. Донской преследовал их. Затем он передал по радио приказ Янко:

— Ваше направление Прашна брана, Пршикопы, Вацлавская площадь.

Сам же он с другими танками через сады Врхлицкого выходит к Национальному музею на Вацлавской площади и останавливается перед разбитым домом. С нижнего конца площади сюда стягиваются танки, шедшие по двум направлениям — по Национальному проспекту и Пршикопам. И к десяти часам утра здесь встречаются танкисты, расставшиеся на чехословацко-германскои границе, на хребте Рудных гор, в Молдаве.

Из высокого дома еще порой раздаются выстрелы, но танкисты на это внимания не обращают, вылезают из своих танков, обнимаются, будто вечность не виделись, а прошло-то всего тридцать девять часов.

— Итак, ребята, не двенадцатого, а девятого мая мы дошли до Праги! — говорит Донской и гордым взглядом окидывает своих танкистов.

Отряд Ющенко, следующий от Рузыни через Дейвице, после недолгой перестрелки перед политехническим институтом и возле Дейвицкого вокзала спускается вниз по Хоткову шоссе.

В парке фашисты. Ющенко разворачивает танк, и вскоре там все затихает.

Лейтенант Иван Григорьевич Гончаренко, командир роты, при каждом удобном моменте обгоняет танк Ющенко, вот и сейчас, пока Ющенко задержался из-за фашистов в парке, Гончаренко снова оказался впереди. Но Ющенко сам стремится первым оказаться в центре Праги. Он весело окликает своего друга; подружились они еще на Дону, во время ростовской операции, когда так же вот норовили опередить друг друга.

— Нас со всех сторон окружили «тигры», — вспомнил Ющенко, обращаясь к своему радисту, — но мы вывернулись. Гончаренко оказался удачливей меня, он подбил восемь, а я всего шесть танков.

На крутом спуске Хоткова шоссе, там, где оно резко сворачивает у парка, низко нависающие ветки заслоняли от Ющенко танк Гончаренко.

Зеленые заросли по сторонам крутого, можно сказать, почти горного петляющего шоссе. Хуже дороги для танка не придумаешь! Он хотел даже сказать Ване, чтоб тот, приостановив танк, послал кого на разведку.

Ваня и сам с автоматом в руках, стоя в люке, обозревает округу. Когда они приближались к холму св. Томаша, заросшему диким виноградом и акацией, из-за виллы, окруженной садом, выскочили немецкие солдаты.

Ющенко повернул дуло пушки на них, но прежде его выстрелили фашисты. После орудийного выстрела в саду наступила тишина, но Гончаренко тяжело соскользнул внутрь танка.

Пехотинцы, сидевшие на танке Ющенко, разбежались по холму, танки выжидающе остановились. Ющенко с помощью экипажа Гончаренко вынес Ваню и уложил на скамейку под плакучей ивой. Гончаренко ранили в голову. Утирая кровь с его лица, Ющенко приговаривал:

— Ванюш, а Ванюш, ты узнаешь меня?

Ваня с трудом приоткрыл глаза и чуть слышно прошептал наклонившемуся над ним товарищу:

— Напиши… маме… напиши: в Праге…

Под плакучей ивой в Праге, на Кларове, нашел свою смерть верный друг. Так написал старший лейтенант на стене дома, положил на грудь друга три ветки ивы и прикрыл его красным полотнищем.