Направить в гестапо - [52]

Услышав эту весть, оберст Хинка тут же отправил адъютанта арестовать двух полицейских при выходе из штаба роты. Часовых предупредили, и все выходы были закрыты. Покинуть здание не мог никто.

Адъютант учтиво улыбнулся офицеру полиции.

— Лейтенант, оберст Хинка хочет поговорить с вами. Если соблаговолите пойти со мной, я провожу вас в его кабинет.

Лейтенант и оба полицейских пошли за ним, упрямо таща с собой Ольсена. Он представлял собой добычу, которую им велели доставить, и у них не было намерения отпускать его на этой стадии дела.

В кабинете оберста разразилась буря. Хинка, взбешенный тем, что какие-то невесть откуда взявшиеся полицейские хотят арестовать без его разрешения офицера полка, поклялся, что никто не выйдет из лагеря, пока дело не будет улажено к его удовлетворению. Он сел за телефон и позвонил в комендатуру Гамбурга. Там сразу же сказали, что не имеют к этому никакого отношения. Позвонил в Ганновер, но там никто не ответил. Позвонил в абвер, но там ничего не знали. Наконец в отчаянии он дозвонился в Управление личного состава армии в Берлин и потребовал, чтобы его соединили с генералом Рудольфом Шмудтом.

Разумеется, такая активность в казалось бы обычное утро не укрылась от вечно бдящего ока гестапо.

В скором времени подъехал серый «мерседес» привычного вида с двумя унтершарфюрерами СС и невысоким штатским, одетым во все черное. Штатский выглядел нездоровым и вместе с тем зловещим. Блестящей черной фетровой шляпой, толстым черным пальто, перчатками, шарфом и зонтиком, узкими сутулыми плечами и шаркающей походкой он напоминал банковского служащего, отправляющегося на похороны бабушки; а маленькими, близко поставленными глазами, тайком бегающими из стороны в сторону, блестящими, как алмаз, и такими же твердыми, ничего не упускающими и постоянно настороженными — крадущуюся за кроликом ласку.

Гауптман Брокман едва поверил своим глазам, когда разминулся с поднимавшимся по лестнице этим причудливо одетым существом. Посмотрел ему вслед, затем быстро подошел к дежурному сержанту.

— Что это за шут, черт побери?

— Не знаю. Я спросил у него пропуск, но он, будто и не слышав, пошел к лестнице. Как привидение.

— Привидение! — Гауптман издал отрывистый смешок. — Скорее беглый сумасшедший. Никто в более-менее здравом уме не станет разгуливать в таком нелепом наряде.

Он резко снял телефонную трубку и набрал номер.

— Клаус, тут расхаживает по-хозяйски какой-то тип, одетый с головы до ног в черное. Пусть его арестуют и приведут ко мне.

Положив трубку, он потер руки и засмеялся. Кто бы ни был этот маленьких черный псих, они над ним позабавятся. Гауптман Брокман пользовался в полку репутацией острослова и шутника, хотя иногда заходил, по общему мнению, слишком далеко. Всего месяц назад он преуспел в доведении лейтенанта Келера до самоубийства. Но вряд ли кого будет волновать, что случилось с этим бродящим по зданию траурного вида ничтожеством с зонтиком и сутулыми плечами.

Брокман позвонил нескольким самым близким друзьям офицерам и пригласил их придти, поразвлечься.

Незванного гостя остановил в коридоре фельдфебель и повел вниз, в кабинет гауптмана Брокмана. Тот повиновался безропотно, лишь с язвительной улыбкой и блеском предвкушения в ярких как алмазы глазах.

Брокман поджидал его, широко расставив ноги и держа руки на бедрах, друзья гауптмана сидели развалясь в мягких креслах, курили и готовились поглядеть на потеху.

— Ну? — выкрикнул Брокман, чуть качнувшись вперед на носках, от чего заскрипела кожа сапог. — Какого черта шляешься по казармам, словно это общественный парк? Штатским воспрещен вход сюда без специального пропуска — и даже если пропуск у них есть, они должны предъявлять его дежурному сержанту, а не проходить молча мимо. — Он подался вперед еще больше и заскрипел весь, словно парусник в бурю. — Ты что, глухонемой? Почему не ответил, когда сержант попросил предъявить документы?

Штатский стоял, свесив голову и с любопытством глядя на пол. Брокман взял с письменного стола хлыст для верховой езды и щелкнул им по голенищу. Потом завел его за спину, стал покачиваться с пятки на носок и помахивать им из стороны в сторону, задевая шпоры, чтобы те позвякивали. При этом старательно высасывал зуб с дуплом и весело поглядывал на друзей офицеров. Те курили и ободряюще улыбались.

— Понимаешь, что я мог бы посадить тебя в камеру, оставить там гнить — и никто бы не заинтересовался твоей судьбой? Такой старый черный ворон, как ты, может представлять собой опасность. Откуда мне знать, может, у тебя в карманах бомбы с часовым механизмом, и ты собираешься взорвать все казармы?

Штатский поднял взгляд. Спокойно посмотрел в лицо Брокмана, вид у него был отсутствующий, расчетливый, словно все происходящее его не касалось и он обдумывал более важные проблемы.

Брокман указал хлыстом на большой черный зонтик.

— Есть у тебя разрешение на эту штуку?

— Нет, конечно, этот человек диверсант! — решил лейтенант Берни, загасил окурок и подошел, чтобы получше разглядеть его. — Слепому видно. Обычная одежда диверсанта.

Все засмеялись. И принялись ходить вокруг штатского, разглядывая его со всех сторон, отмечая зеленоватый отлив шляпы, тощую шею, сутулые плечи, нелепое длинное пальто и уродливо свисавшие из рукавов громадные перчатки.