Наполеоновские войны - [27]

Последнее испытание выпало на их долю на подходе к Тулону. Вот как описал его в своих воспоминаниях мамелюк Рустам: «Примерно в семи милях от Тулона на горизонте показались семь английских кораблей. Адмирал Гантом приказал занять оборонительные позиции и в то же время специально для Бонапарта велел спустить в море шлюпку и незаметно привязать к военному кораблю. На всякий экстренный случай.

Англичане даже с такой дали начали обстрел наших кораблей. Гантом понял, что в Тулон зайти нам не удастся, велел переменить курс и направиться к Провансу, во Фрежюс. Порт этот был недалеко, уже виднелся берег, так что очень скоро мы дошли до пристани. Англичане проплыли мимо нас, несколько раз стрельнули из пушек, но мы уже не боялись их – береговая артиллерия защищала нас».

Они плыли из Египта сорок семь дней – целую жизнь – пока, наконец, 9 октября 1799 года снова не оказались в том самом месте, из которого отправились на покорение Востока чуть менее полутора лет тому назад. И хотя создать там свою империю Бонапарту не удалось и египетская кампания оказалась не чем иным, как экзотической авантюрой, он с обезоруживающей простотой и без всякого стеснения рисует перед парижанами радужную картинку своих завоеваний: «Он отплыл из Тулона 19 мая 1798 года. Следовательно, он находился вне Европы 16 месяцев и 20 дней. За этот короткий срок он овладел Мальтой, завоевал Нижний и Верхний Египет; уничтожил две турецкие армии; захватил их командующего, обоз, полевую артиллерию; опустошил Палестину и Галилею и заложил прочный фундамент великолепнейшей колонии. Он привел науки и искусства к их колыбели». Кстати, точно так же позднее Бонапарт будет говорить и о гибельной для французской армии кампании 1812 года: «Я разбил русских во всех пунктах». Еще позже он с такой же интонацией скажет о Лейпцигской битве, в которой окончательно потеряет Европу: «Французская армия вышла победительницею». Все это расходилось с реальностью, но ему почему-то верили. Уж очень убедительным был его рассказ о далекой стране, о которой европейцы знали лишь понаслышке. «Египет, – писал Бонапарт правительству, – огражден от любого вторжения и полностью принадлежит нам!.. Газеты я получил лишь в конце июля и тотчас вышел в море. Об опасности и не думал, мое место было там, где мое присутствие казалось мне наиболее необходимым. Это чувство заставило бы меня обойтись и без фрегата и, завернувшись в плащ, лечь на дно первой попавшейся лодки. Я оставил Египет в надежных руках генерала Клебера. Когда я уезжал, вся страна была залита водой: Нил никогда не был так прекрасен за последние пятьдесят лет».

Не удивительно, что под влиянием таких заявлений Директория, поначалу удивленная появлением дезертира, вскоре устроила пышный банкет в честь «празднования успеха в Египте». Описывая это торжество, А. Иванов отмечал: «Храм Победы (бывшая церковь Сен-Сюльпис) был великолепно украшен. Висели знамена побежденных врагов – к этому времени Массена уже разбил Корсакова и прогнал Суворова.

Председатель Совета старейшин сидел в центре стола, справа от него – Президент Директории, слева – генерал Моро, затем Председатель Совета пятисот, затем Бонапарт.

На обеде не было ни женщин, ни наблюдателей, но лишь 750 суровых государственных мужей».

А уже в ноябре 1799 года и Директория, и Совет старейшин, и Совет пятисот будут вычеркнуты из истории Французской Республики в результате государственного переворота, совершенного под руководством Наполеона, а сам он 24 декабря станет Первым консулом Франции. Ни о каком возвращении к оставленной им в Египте армии не могло быть и речи. Да и возвращаться было уже не к кому: 15 сентября 1801 года после подписания мира между Англией и Францией последний французский солдат покинул эту страну. Египетская авантюра бесславно закончилась. Но и после этого, как пишет А. Иванов, «Первый консул изучал возможности нового вторжения в Африку и Азию. В конце 1802 года он посылает на Ближний Восток генерала Себастиани с официальным поручением – восстановить торговые связи с турецкими гаванями и с тайным – восстановить отношения с Портой. Миссия не привела к ощутимым результатам».

Египетский поход Бонапарта, продиктованный англо-французским соперничеством, принес немало несчастий как арабскому миру, так и самим французам. Победы, одержанные им над мамелюками, не стали для египтян «освобождением от поработителей», а самой Франции стоили многочисленных жертв. Единственным положительным моментом можно считать привнесение в страны Востока духа новой Европы, а также огромную исследовательскую работу, проделанную французскими учеными по изучению египетских древностей. Правда, многие из них, включая и Розеттский камень, пришлось уступить англичанам после их воцарения в Египте. Они продержали в руках эту страну 70 лет, но даже и во время английской оккупации Каир приобретал черты французского, а не английского города, и господствовали в нем вкусы не английского «среднего класса», а французской буржуазии. А битва, проигранная в конце XVIII века генералом в мантии академика, спустя два десятилетия будет выиграна скромным египтологом Жаном Франсуа Шампольоном…