Наполеоновские войны - [77]

Правительство, осаждаемое со всех сторон, сдалось поразительно быстро: в июне 1812 г. декреты были в конце концов отменены. Однако хотя эта победа, возможно, и выглядела знаменательной, она не указывала на поражение землевладельцев. Кампания за подачу антивоенных петиций, возглавляемая прежде всего сектантством, священники и конгрегации которого теперь старались стать авангардом того, что, как они рассчитывали, превратится во всеобщее движение за мир, продолжалась до конца года и в некоторых отношениях даже усилилась: меньше чем за шесть месяцев из Лейчестершира, Ноттингемшира и Дербишира поступило 16 петиций с 30.000 подписей. И всё же, если не принимать в расчёт пересмотр некоторых положений тестакта (Test Act — закон о присяге в отречении от признания папской власти и догмата пресуществления. — Прим. пер.) и акта о корпорациях (Corporation Act), эта кампания не добилась никаких уступок со стороны правительства (примечательно также, что она пользовалась относительно слабой поддержкой за пределами центра сектантского движения в Ист-Мидленде). И хотя в 1813 г. было удовлетворено ещё одно требование внепарламентской оппозиции, касающееся пересмотра монополистического устава Ост-Индской компании, это едва ли являлось ударом по землевладельцам, которых, более того, даже не потревожила организация комитета палаты общин — якобы под угрозой возникновения широкого протеста в обществе — для рассмотрения вопроса о защите цен на зерно от, во-первых, огромных урожаев типа полученного в 1813 г., и, во-вторых, растущей опасности возобновления импорта из-за границы. Победа 1812 г. фактически была совершенно случайной. Во-первых, 11 мая 1812 г. премьер-министр Спенсер Персиваль был убит одним недовольным банкротом, следствием чего стал правительственный кризис, подорвавший шансы на успешное противодействие. Во-вторых, устойчивости правительства уже угрожали интриги, бывшие следствием попыток лорда Уэллесли (Wellesley)[207] занять должность премьер-министра после ухода в отставку с поста министра иностранных дел в связи с вопросом эмансипации католиков. И в-третьих, росла обеспокоенность серьёзным социальным и экономическим недовольством, охватившим в то время Британию. Убийство Персиваля, фактически повсеместно с радостью встреченное народом, к тому же считали предвестником революции. Короче, правительство уступило из-за слабости, а не потому что ему противостояли мощные силы, при этом изменение баланса власти, которое, как представляется, предзнаменовала отмена правительственных декретов, произошло лишь много лет спустя.

Пока что рассмотренное нами брожение происходило прежде всего в среднем классе, а его руководители являлись представителями верхушки буржуазии, например, Уильям Роско, Джозиа Веджвуд (Josiah Wedgewood) и Томас Этвуд (Thomas Attwood), сектантского духовенства, например, Чарльз Берри (Charles Berry) и Томас Митчелл (Thomas Mitchell) из Лейчестера, провинциальных газет типа Leeds Mercury и мелких собственников, преобладавших среди сектантов Ист-Мидленда. Опорой этих сил был, однако, совершенно другой социальный слой, который, хоть и участвовал в их кампаниях, имел свои собственные цели, может, отчасти совпадавшие с целями новой элиты. Давайте сейчас посмотрим на трудящиеся классы. Со времени выхода в свет в 1963 г. книги Эдварда Томпсона (Edward Thompson) «The Making of the English Working Class» (Становление английского рабочего класса) этот вопрос вызывает всесторонние и порой очень горячие споры, и в силу его сложности ему невозможно уделить достаточное внимание в рамках общего обзора наполеоновских войн. Не вникая в подробности этих дебатов, тем не менее, представляется очевидным, что отдельные группы трудящихся классов в ходе войны действительно приобрели радикальные настроения и что акции протеста, в которых они участвовали, не могут считаться чисто экономическими.

Утверждают, что взрыв разрушения машин и других беспорядков (луддизм)[208], являющийся важнейшим примером самостоятельной борьбы трудящихся классов, безусловно коренился в экономическом недовольстве. Во-первых, он возник одновременно с наступлением тяжелейшей торгово-промышленной депрессии в ходе этих войн. Во-вторых, наиболее затронутые им группы — работавшие на ручных станках ткачи Южного Ланкашира, рамные вязальщики Ист-Мидленда и стригали из Вест-Райдинга — являлись сравнительно преуспевающими ремесленниками, которых так или иначе особенно сильно задевали перемены в промышленности, будь то внедрение нового машинного оборудования, отмена правил ученичества и ряда законов, охранявших стандарты, сокращение сдельных ставок или разработка новых технологий, благоприятствовавших массовому производству и подрывавших ремесленничество. Первые десять лет XIX столетия, когда накопились эти неблагоприятные факторы, отмечены попытками поправить дело законными или, по крайней мере, мирными средствами. От этих методов полностью и не отказывались — в 1812 г. вязальщики под руководством Грейвенера Хенсона (Gravener Henson) затратили массу времени и сил на то, чтобы парламент принял к рассмотрению законопроект, регулирующий их отрасль, — но к тому времени уже давно стало очевидным, что на этом пути едва ли можно многого добиться. Вряд ли стоит удивляться тому, что после наступления общего экономического кризиса 1811 г. последовала волна серьёзных волнений. Так, начиная с марта 1811 г., группы вязальщиков, называвших себя последователями некоего «генерала Лудда» предприняла ряд ночных набегов на селения северо-западного Ноттингемшира, в ходе которых они разрушали ткацкие станки хозяев, которые, как считалось, угнетают народ (напротив, тех хозяев, которые придерживались старых приёмов, или тех, которые теперь на это соглашались, оставляли в покое). В начале 1812 г. эти беспорядки прекратились, главным образом потому что рамным вязальщикам удалось кое-чего добиться и они были убеждены в возможности прохождения законопроекта Хенсона через парламент, но почти сразу же последовала новая волна беспорядков в Ланкашире и Йоркшире, начавшаяся с ряда серьёзных продовольственных бунтов в Манчестере и его окрестностях, нападения на фабрику в Миддлтоне, при котором семь его участников погибли, массового нападения на фабрику Уильяма Картрайта (William Cartwright) в Роуфолдсе и убийства одного особенно неуважаемого в округе хозяина, Уильяма Хорсфолла (William Horsfall). Томпсон, приняв за чистую монету широко распространённые слухи о принятии присяги, ночной муштре и вооружённых набегах, с волнением описывает последующие несколько месяцев. Итак: