Наполеоновские войны - [38]

Хотя краеугольным камнем конституционализма является представительное правление, оно почти не имело значения, поскольку созданные таким образом законодательные собрания обладали ограниченными полномочиями и выбирались, если вообще выбирались, на основе суженного избирательного права. В Испании и Неаполе законодательные собрания так и не были сформированы, а в Итальянском королевстве законодательный орган был задушен при первой же попытке критики и заменён сенатом, находившимся под полным контролем правительства. Напротив, в Голландии, Польше и Вестфалии законодательным собраниям разрешили-таки действовать, и на их сессиях иногда даже разгорались настоящие дебаты. Но и здесь полномочия исполнительной власти были столь обширны, что сам факт существования законодательных органов почти ничего не значил — как заметил министр финансов Вестфалии: «Рейхстаг — всего лишь комедия»[129].

Однако, как ни были ограничены полномочия этих законодательных собраний, они служили основной цели, поскольку, точно так же, как законодательный корпус (corps legislates) во Франции, эти органы помогали поддерживать марионеточные режимы, учитывая мнение «знати», и завоёвывать поддержку местной элиты, предлагая им покровительство, включение во французскую систему и определённое положение. Марионеточные правительства, стремившиеся соединить «знать» с режимом, как в зеркале отражали ещё один аспект французской структуры местного управления. Так, во всех государствах-сателлитах мы обнаруживаем появление департаментов и префектов, хотя они по-разному назывались. Вестфалия была разделена на 8 департаментов, Испания — на 38, Берг — на 4, Итальянское королевство — на 24, Голландия — на семь, Великое Герцогство Варшавское — на 10, Неаполь — на 14, а Иллирийские провинции — на 6. Между тем на нижнем уровне реформе также подверглись муниципальная администрация и судебная система: хороший пример этого даёт Голландия, где законы 1805 и 1807 гг. на французский манер разделили каждый департамент на районы и полностью подчинили центру местную администрацию. Там, где можно, сохранялась в некоторой мере преемственность со старым режимом — например, в испанской провинции Арагон помощники префектов назывались коррехидорами (corregidores), в Голландии главным городам позволили сохранить советы олдерменов, которые до этого ими управляли, а в Неаполе департаменты совпадали со старыми провинциями — но эти уступки носили чисто косметический характер: так, в Голландии наследственные и полновластные олдермены были сведены к положению незаметных слуг государства. Более того, очень часто их вообще не было: в качестве примера многочисленных случаев уничтожения исторических привилегий можно привести исчезновение трёх баскских сеньорий (seniorios).

Одновременно с этими изменениями проходила основательная реформа налоговой и финансовой систем — необходимость этих преобразований усиливалась потребностями войн Наполеона, поскольку резко увеличивались расходы правительств и запросы императора. Все сателлиты Франции столкнулись с необходимостью предотвратить финансовый крах и максимально использовать свои ресурсы. В Неаполе, например, был учреждён центральный банк, рационализированы налоги, отменён их откуп и приняты разнообразные меры для сокращения государственного долга. В Вестфалии были введены единообразная налоговая система, связанная с пошлиной на предметы первой необходимости, монополия на соль, земельный налог и посемейный налог (впоследствии заменённый на подушный и прогрессивный подоходный налоги). Жозеф Бонапарт собирался провести аналогичные реформы в Испании, но они так и не осуществились, хотя Сюше провёл некоторые преобразования в Арагоне и Валенсии. Каковы бы ни были детали внедряемой французами системы, перемены всегда сопровождались новыми земельными кадастрами. Короче, к 1814 г. французская модель в принципе была принята на вооружение по всей великой империи. Только в Голландии состояние дел имело существенные отличия. Здесь происходили почти те же процессы, поскольку традиционная система государственных финансов, опирающаяся на ссуды, лотереи и множество местных налогов, взыскиваемых массой вносящих неразбериху различных контор к 1805 г. оказалась совершенно неадекватной удовлетворению потребностей государства. Вследствие этого в 1807 г. было осуществлено новое обследование имущества, и по всей стране ввели новую, гораздо более простую систему налогообложения, при этом издержки на взыскание налогов значительно уменьшились за счёт сокращения числа налоговых чиновников с 600.000 до примерно одной шестой их численности. Тем не менее в то время как общая тенденция неполеоновской фискальной политики заключалась в создании привилегий для имущих классов и перекладывании основной тяжести налогового бремени на бедноту, министр финансов Голландии Исаак Гогель (Isaak Gogel) был полон решимости распределить это бремя более равномерно. Итак, только здесь главный упор был временно сделан на прямое налогообложение, но реакция имущих классов, чьей поддержки Луи, как и всякий другой Бонапарт, отчаянно добивался, была такова, что Гогель в мае 1809 г. ушёл в отставку.