Наполеоновские войны - [30]

Итак, французская армия во многом пользовалась опытом Революции, который ставил её в бою несравненно выше любого противника. Однако в интересах Наполеона было ещё более значительное её усиление. Возьмём организацию армии. При Республике самым крупным формированием являлась дивизия. Наполеон же с 1800 г. ввёл новую градацию — армейский корпус (corps d’armee), состоявший из нескольких дивизий. Хотя корпуса предполагались как соединение всех родов войск, в то время они, по существу, состояли исключительно из пехоты и кавалерии. Так, в 1805 г., исключая Императорскую гвардию, которая включала три пехотных и два кавалерийских полка, французская армия, стоявшая в Германии, насчитывала кавалерию в составе 8 дивизий, артиллерийский резерв, включавший около 25 процентов общего количества пушек армии, и 7 пехотных корпусов, каждый из которых имел в своём составе от 2 до 4 пехотных дивизий, дивизию лёгкой кавалерии и несколько батарей тяжёлой артиллерии. Такая организация давала колоссальные преимущества, как стратегические, так и тактические. Когда огромные полевые армии Франции (210.000 человек — в 1805 г., 180.000 — в 1806 г. и 160.000 человек — в 1807 г.) оказались разделены на части, которыми легко маневрировать, коммуникации внутри армии значительно упростились, а император получил возможность непревзойдённо гибкой стратегии. При наступлении, например, корпус можно было построить ромбом батальонных каре (bataillon сагге) — и менять таким образом очень быстро порядок в наступлении. Французам, имевшим возможность рассредоточиваться по фронту, который заметно расширился (поскольку каждый корпус был в свою очередь маленькой армией, которая при чрезвычайных обстоятельствах могла совершенно самостоятельно дать сражение), иногда удавалось полностью окружать армию противника, как было при Ульме в 1805 г, и, вообще, умело маскировать свои истинные цели. У обманутых таким образом командующих порой сдавали нервы и они торопились защитить все мыслимые и немыслимые направления наступления, лишь усиливая свою уязвимость. В другом случае, как, например, при Фридланде, они могли поддаться на обман и преследовать одинокий корпус только затем, чтобы обнаружить перед собой всю «великую армию». И наконец, подобная стратегия давала неоспоримые преимущества перед старой дивизионной системой. Таким образом не только решался вопрос снабжения, но и появлялась возможность для манёвра, успех которого прежде всего определялся скоростью — манёвр с тыла (manouevre sur les derrieres), когда противника обходили с фланга и атаковали с тыла, стратегия центральной позиции, когда французы незаметно врезались между двумя вражескими армиями и одну за другой выводили из строя, и стратегия глубокого проникновения, когда противника вынуждали сражаться с французскими войсками с перевёрнутым фронтом. Во всех случаях важно было вовлечь противника в сражение на невыгодных для него условиях и, таким образом, уничтожить его армию.

Более того, когда сражение завязывалось, принципы организации «великой армии» и здесь способствовали её успеху. Во-первых, её общая ударная мощь была значительно повышена за счёт сведения кавалерии в независимые дивизии (а позже — в корпуса), причём этот процесс получил дальнейшее развитие, когда Наполеон сформировал, может быть, самое лучшее соединение из 12 (затем 16) полков тяжёлой кавалерии. Между тем почти то же самое происходило и в артиллерии, объединение которой на корпусном и армейском уровнях облегчало формирование «больших батарей», необходимых для проведения эффективных артобстрелов (здесь стоит также упомянуть об упразднении Наполеоном лёгкой батареи, сопровождавшей каждый пехотный полк, о замене на дивизионном уровне пушек, стреляющих 4-фунтовыми зарядами, на более мощные, стреляющие 6-фунтовыми зарядами, повышении доли пушек, стреляющих 8- и 12-фунтовыми зарядами, и организации полностью военизированного корпуса возчиков вместо недисциплинированных и ненадёжных штатских, которые, исключая конную артиллерию, до сих пор возили экипаж орудия). Однако теперь «великая армия» была не только собрана в тяжёлый кулак, но и могла эффективно использовать его. Благодаря корпусной системе Наполеону удавалось частью армии связать значительные силы противника, и в то же время добиться перевеса на другом краю поля битвы: так, при Аустерлице дивизия IV корпуса сбоку удерживала свои позиции, отбрасывая 40-тысячное войско противника, в то время как I корпус, остаток IV и гвардия готовили сокрушительный удар по центру союзной армии. В другом случае, один или несколько корпусов отвлекали внимание неприятельской армии, а остальная часть французских войск заходила в обход с фланга, и этот обход в критический момент сражения вдруг выливался в совершенно неожиданную массированную атаку, путая врагу все карты. Наконец, даже когда такой широкий манёвр не использовался — как, например, при Бородино и Ватерлоо, корпусная система обеспечивала возможность ходить в атаку, не привлекая к этому всю армию, закреплять достигнутый успех и быстро реагировать на неожиданно возникающие опасности. Если вспомнить, что в 1805–1807 гг. противники Франции лишь начинали вводить дивизионную систему, не говоря уже о корпусах, и эти перемены часто осуществлялись довольно неуклюже — русские дивизии, например, при отсутствии подразделений по численности равнялись французскому корпусу, а в прусских было очень мало артиллерии — становится ясно, что Франция действительно находилась в лучшем положении.