Наполеон - [12]

Наполеон признался: «Полковник Мюирон бросился ко мне и закрыл меня своим телом. Пуля, которая предназначалась мне, попала в него. Он упал к моим ногам, его кровь забрызгала мне лицо. Он принес в жертву свою жизнь, чтобы спасти мою». Этот трагический эпизод показывает, в какой мере Наполеон обладал умением внушить своим подчиненным мысль, что истинную ценность имеют только отвага и готовность жертвовать своей жизнью.

Только лишь в ссылке на острове Святой Елены Наполеон решился наконец перечислить и во всех подробностях описать свои ранения. Дело в том, что он хотел мифом о своей неуязвимости, методом «от противного», доказать солдатам, «что тот, кто боится за свою жизнь, обязательно ее потеряет». В книге «Воспоминания с острова Святой Елены» Лас-Каз описывает Рождество 1815 года: «Одеваясь, император провел рукой по левой брючине, на которой была видна дырка довольно большого размера. Просунув в нее палец, он многозначительно посмотрел на меня, но, увидев, что я не понимаю значения его жеста, объяснил мне, что это след от удара штыка, из-за которого он чуть было не потерял ногу при осаде Тулона. […] И он рассказал, что во время Тулонского сражения под ним было убито три лошади, несколько лошадей было убито или ранено в итальянскую кампанию, три или четыре — при осаде Сен-Жан-д’Акра[27]. Что сам он бывал ранен множество раз: в битве при Ратисбонне[28] пуля, пробив каблук, попала ему в пятку; в сражении при Эсслинге или при Ваграме, он уже не помнил точно, выстрелом ему разорвало сапог, брюки, содрало и обожгло кожу на левой ноге».

Наполеон крайне непритязательно относился к своему быту. 1 марта 1807 года, то есть через месяц после битвы под Эйлау, он писал брату Жозефу: «Мы ведем жестокую и суровую войну. В таких условиях невероятной усталости каждый более или менее болен. Что же до меня, то я никогда не чувствовал себя бодрее, даже растолстел». Наполеон преодолевал огромные расстояния верхом или в карете, иногда езда длилась без передышки до ста часов. Барон Фай, один из личных секретарей Наполеона, в книге своих воспоминаний пишет, что «Наполеон не знал усталости не только как наездник, но и как пешеход. Однажды он шел пять или шесть часов подряд без остановок и даже не заметил этого. Возвращаясь из испанского похода в январе 1809 года, я сам видел, как он одним духом, меньше чем за утро, проскакал от Вальядолида до Бургоса (около 75 миль). В самые тяжелые дни отступления от Москвы он, повинуясь собственному желанию, выходил из кареты и, взяв в руку палку, шел рядом со своими гренадерами».

Личным примером Наполеон пытался убедить своих солдат, что «первейшее качество солдата — это выносливость. Второе качество — отвага». Считая воинов Древней Спарты достойными подражания, Наполеон утверждал, что «лишения и нужда — лучшие учителя солдата». Обычная скорость движения войска на марше составляла 3,9 км/час, с остановками на отдых через каждые три часа, но эти правила не помешали одной пехотной дивизии, участвовавшей в кампании 1805 года, преодолеть 640 километров за двадцать девять часов! На следующий день после капитуляции австрийской армии при Ульме Наполеон, поздравляя своих солдат с победой, поблагодарил их за проявленную преданность: «Солдаты, эта победа стала возможной только благодаря вашей безграничной вере в вашего императора, вашему терпению, с каким вы переносили все тяготы, вашей редкой отваге… […] И в дальнейшем я сделаю все от меня зависящее, чтобы победа досталась нам с наименьшим кровопролитием: мои солдаты — это мои дети».

Воодушевлять словом

Бонапарт во всех тонкостях понимал психологию масс. Он утверждал, что руководитель, «который не может расшевелить подчиненных, лишен самого важного из всех необходимых качеств». Признавая, что одерживать победы ему помогали «сны, которые видели его солдаты», он никогда не упускал случая подстегнуть поощрительным словом тщеславие подчиненных, а это — одно из главных качеств руководителя. Поэтому ему всегда удавалось превратить недисциплинированного солдата в отважного воина: «Любой человек, который ценит свою жизнь больше, чем величие Родины и уважение соратников, не должен служить во французской армии». В непосредственном общении с подчиненными Наполеон использовал необыкновенную силу слов: «32-я полубригада позволила бы себя расстрелять за меня. А все потому, что после Лонато[29]я написал: „Я спокоен, бравая 32-я со мной“». Он был настолько убежден, что секрет успешного командования заключается в личных добрых взаимоотношениях руководителя с подчиненными, что отдал такой приказ: «Командир батальона по истечении шести месяцев со дня его назначения на этот пост должен знать фамилию и заслуги каждого офицера и солдата своего батальона». Он вспоминал, что во время итальянской кампании «на одного нашего солдата всегда приходилось трое вражеских, но люди верили в меня. Для победы гораздо важнее сила духа, нежели численность».

Взятие египетской крепости Абукир — прекрасный пример, иллюстрирующий утверждение, что «слово может иметь такое же большое значение, как и успешно проведенная операция».