Наполеон Первый. Его жизнь и его время - [21]

Педагогический персонал, состоявший из двенадцати монахов и нескольких светских учителей, не блистал крупными величинами. Отрезанные от действительной жизни монастырскими стенами, они не обладали ни педагогической практикой, ни педагогическим искусством.

Физическое развитие воспитанников было поставлено хорошо и приносило действительную пользу здоровью. Каждый воспитанник имел отдельную комнату; общих дортуаров не было, но это не мешало тому, чтобы в Бриенне, по свидетельству самого Наполеона, как и в других интернатах, был распространен известный порок. В каждой комнате стояла кровать, таз и кувшин с водою; другой мебели не было. Воспитанники только спали в своих комнатах. Целый день же они проводили либо в классе, либо в саду.

Форма училища состояла из синей куртки с красным воротником и белыми пуговицами, коротких синих или черных штанов, синего жилета, а зимою еще и синей шинели. Белье воспитанники меняли два раза в неделю. Пища была хорошая и обильная, даже слишком обильная для молодых людей, которые должны были впоследствии претерпевать лишения и трудности походов.

Из учителей юного Наполеона самым интересным был преподаватель математики, патер Патро, сам по себе не отличавшийся особенным умом. Он оценил, однако, скоро способности Наполеона и направил их на верный путь. Хотя Патро придавал своему предмету большое значение, но сам, обладая довольно скудными познаниями, не мог удовлетворить запросов математического гения Наполеона. У последнего, как у всех воспитанников, был так называемый репетитор, старший товарищ по училищу: это был впоследствии столь известный Пишегрю. Он был выдающимся математиком и ввиду своих способностей был назначен репетитором, что считалось весьма почетным званием для воспитанника. Вначале он должен был стать монахом, но склонности его к военным наукам одержали верх. Он сделался артиллерийским офицером. Его способности, проявлявшиеся во время революции, снискали ему славу. Таким образом, Наполеон в течение целого года учился у того, кто впоследствии так упорно жаждал его крови.

Эльзасец, патер Кель, учил Наполеона немецкому языку, а патер Дюпон – французской грамматике. Закон Божий преподавал патер Шарль. Некий Дабоваль, впоследствии унтер-офицер жандармерии, посвятил Наполеона в искусство фехтования. У танцмейстера Жавилье юный Наполеон научился танцевать. Он не проявил больших способностей к грации и плавным движениям; у него часто кружилась голова, но танцевать он все-таки выучился и, действительно, танцевал, несмотря на все, что говорилось и писалось на этот счет. В Валансе он брал даже частные уроки, чтобы иметь возможность танцевать с мадемуазель де Коломбье и мадемуазель де Сен-Жермен.

Так как его французский язык оказался недостаточным для бриеннского военного училища, то Дюпон давал ему еще частные уроки. В одном источнике, найденном всего несколько лет назад и написанном, по-видимому, рукою сверстника Наполеона, Анри де Кастра, говорится про юного Наполеона, что он по приезде в Бриенн почти совсем не умел говорить по-французски. Так как он не выказывал никаких способностей к латинскому языку, то начальство освободило его от этого предмета, и он начал усиленно заниматься французским. Де Кастра говорит о недостаточных познаниях Наполеона во французской орфографии и грамматике и объясняет его своеобразную французскую речь тем, что он никогда не учился латыни.

И действительно, латинский язык доставлял ему большие трудности. Вообще он не считался способным учеником. По литературе и по языкам он отставал от других и только в абстрактных науках выказывал большие способности.

В языке своего нового отечества он все же сделал довольно значительные шаги. Его обороты речи и выговор, правда, выдавали еще иностранца. Синтаксис и орфография были для него камнями преткновения, тем не менее все, что он говорил, было полно жизни и огня. Казалось даже, что этот новый для Наполеона язык не обладал достаточным темпераментом, чтобы выразить все его ощущения.

Его инстинкт и его любовь к военным делам влекли его бессознательно к тем наукам, которые были полезнее для его исключительной карьеры, чем вся латынь, вместе взятая. Стратегия, тактика, математика и особенно древняя и новая история были любимыми предметами Наполеона. Он превосходно знал жизнь древних греческих и римских героев. Все свободное время он посвящал чтению жизнеописаний, которые он читал, однако, не в оригинале, а в переводе. Больше всего любил он Плутарха; охотно читал Полибия и Арриана, но Квинт Курций не был в числе его любимцев. Его характер развивался по образцу этих героев: он старался уподобиться им.

Помимо биографий, Наполеона живо интересовала история его родины. Он с раннего детства приучался делать выдержки из прочитанного, и к моменту поступления в военное училище в Париже у него уже была довольно объемистая груда таких рукописных заметок. При его ненасытной жажде чтения это не неудивительно: в Бриенне он больше всех других своих товарищей брал из школьной библиотеки книг. Но в противоположность другим детям его возраста у Наполеона была способность повторять тут же перед учителем все, только что им сказанное. Его интеллигентность и тонкость понимания математики привлекла внимание учителей и товарищей. Патер Патро называл его своим лучшим математиком, и все были твердо убеждены, что мальчик добьется когда-нибудь выдающегося успеха на этом поприще. Только один из его товарищей не отставал от него в этом отношении: Фовеле де Бурьен. Он был также единственным, с которым Наполеона связывала в Бриенне тесная дружба. Помимо этого у Наполеона была превосходная память на хронологические даты, имена, названия местностей и тонкое понимание топографии, пришедшееся ему весьма кстати, особенно для географии.