Наполеон и Жозефина - [56]

И в дальнейшем Наполеон старался отделять Тиара от мадам Гаццани, удерживая его возле себя при Аустерлице, затем в Далмации и, наконец, во время кампании 1806–1807 годов.

В тот же вечер Наполеон позвал к себе мадам Гаццани. Жозефине, которая всегда была настороже, сразу же донесли о новой связи мужа. И она вновь стала искать способ застать его на месте преступления. Послушаем Констана:

"Однажды, когда у Императора было свидание с этой дамой, он приказал мне находиться в комнате перед его кабинетом, отвечая всем, кто будет его спрашивать, в том числе и Ее Величеству, что он работает с министром.

Свидание проходило в апартаментах, которые прежде занимал Бурьенн. В них вела лестница из спальни Его Величества. Эта часть дома была скромно обставлена и имела второй выход на лестницу, называемую "черной", так как она была плохо освещена. Именно по ней пришла мадам Гаццани. И только они встретились, как в комнату, где я находился, вошла Императрица и спросила, что делает ее супруг.

— Мадам, Император сейчас занят, он работает с министром в своем кабинете.

— Я хочу войти туда.

— Это невозможно, мадам, я получил приказ не беспокоить его, даже если придет Ваше Величество.

Она вышла, недовольная и даже разгневанная. Через полчаса вернулась и опять повторила свое требование. Мне было очень неприятно видеть ее огорченной, но я не мог пренебречь приказом Императора.

В тот же вечер, укладываясь спать, Император сказал мне строгим голосом, что Императрица убеждена, что он был с женщиной, и ссылается при этом на меня. Я невозмутимо ответил Императору, что он не должен верить этому.

— А я и не верю, — ответил он, переходя на свой обычный дружеский тон, — я достаточно хорошо знаю вас и уверен в вашей преданности. Но горе болтунам, если я узнаю, кто мог сказать ей об этом"…

После этих слов он облачился в белый халат и отправился к мадам Гаццани, которая уже ждала его в постели.

Наполеон обнаруживает в замке Аустерлиц обнаженную женщину

За что я люблю войну, так это за непредвиденный исход баталий.

Маршал Фош

Устав от ревности Жозефины, Наполеон ранним утром оставил Париж и отправился в Булонь, где его ждали шестьдесят тысяч солдат, собираясь доказать, что его флот обладает мощью, необходимой для высадки в Англии.

Во всех портах и на всех реках Франции спешно строились суда, канонерки и десантные баржи. На верфи в Париже готовилось восемьдесят шлюпов. Спущенные на воду в июне, они сплавлялись по Сене в Гавр и после оснащения необходимым вооружением и экипажем направлялись к берегам Па-де-Кале. Кавалерийские эскадроны и легкая артиллерия были в полной боевой готовности. Из Луары и Жиронды, из Шарента и Адура — отовсюду двигались караваны судов, и когда Наполеон прибыл в Булонь, в его распоряжении было около тысячи судов.

Император чувствовал себя счастливым, снова находясь в обстановке военного лагеря, где он мог отдохнуть душой и расслабиться. После восьми месяцев этикета и интриг Двора это было необходимо ему. Он опять шутил с солдатами; его видели сидящим прямо на земле и рассматривающим карты; он ругался, как корсиканский разбойник, и иногда проводил время с женщинами, обращаясь с ними грубовато и просто.

Интерес к жительницам Булони проявился у него после неожиданного случая.

Когда полки прибыли в Булонь, горожанки, смотревшие на них со своих балконов, были охвачены идеей, что любое проявление патриотизма является честью для француженки. И у многих из них при взгляде на красивых военных в предвкушении предстоящих событий по спине пробегал приятный холодок. Однако к концу недели ни одна из горожанок, хотя они часто прогуливались вокруг военного лагеря, не подняла свой подол для солдата императорской армии.

Их неудачи оказались связаны с тем, что маркитантки армии были бдительны и встречали приближающихся горожанок криками "матросская девка", "порченая шлюха", "грязная прачка"… Ужасно напуганные этим, девушки спешно возвращались обратно, пытаясь скрыть свои вылазки. Еще несколько дней городские женщины ходили вокруг лагеря под предлогом простого интереса. Одной из них даже удалось заговорить с каким-то военным, но эта беседа длилась недолго: из палаток выскочила толпа маркитанток и устремилась к неосторожной булонке, которая едва успела унести ноги.

В городе вскоре стало известно, что две сотни "солдаток", ревнивых как жены, хранили честь ста шестидесяти тысяч мужчин, доверенных им Родиной. Каждый вечер они были готовы встречать — в специально отведенных для этого палатках — уставших после боевых учений мужчин, которые десятками заходили к ним, влекомые единым желанием. Каждая женщина за один вечер утешала до тридцати солдат. Они делали это весело, отважно, у всех был гордый характер и храброе сердечко настоящей француженки. Но как-то августовским вечером прошел слух, что какой-то булонке удалось заполучить артиллериста, и тотчас же две сотни горожанок отправились в лагерь, чтобы бросить вызов маркитанткам. Издали заслышав воинственные крики, сопровождаемые насмешливыми куплетами, маркитантки как фурии бросились на своих обидчиц.

Столкновение было ужасным. Через час, когда удалось разнять сражающихся, обнаружили, что двадцать восемь женщин лишились зубов, семнадцать едва не были задушены, у пятерых выдраны волосы, а с двух полностью содрана одежда, и они голыми бежали под небом Пикардии.