Наполеон и Жозефина - [21]

Оставив Жюно, он поспешил ей навстречу, поклонился и сказал несколько армейских комплиментов. Осчастливленная тем, что замечена главнокомандующим, но ужасно смущенная, молодая женщина бормотала что-то невразумительное.

Бонапарт снова поклонился и поцеловал ей руку.

— Я надеюсь, что мы скоро увидимся с вами в месте более уединенном, — сказал он, покидая ее. Простодушная Полина обрадовалась, подумав, что эта встреча поможет карьере мужа.

На следующий день Бонапарт, который, как известно, мог делать несколько дел одновременно, вызвал Жюно и, диктуя записку членам Института Египта, сказал ему:

— Ты помнишь гражданку Фур? Я хочу снова увидеть ее. — Затем, делая наброски по реорганизации военных музыкальных рот, продолжил: — Ее муж сегодня утром уехал в войска, ты должен воспользоваться этим и отправиться к ней. — Сказав это, он занялся эскизами нового обмундирования мамлюков, призванных на службу во флот, и заключил: — Ты дашь ей понять, что она мне нравится, и постараешься добиться ее согласия пообедать сегодня со мной.

Жюно обладал многими достоинствами, но ему недоставало тонкости манер. Он приехал к Полине, щелкнул каблуками и сказал тоном, которым привык отдавать приказания солдатам:

— Гражданка! Я прибыл от генерала Бонапарта. Вы ему нравитесь и он хотел бы, чтобы вы стали его любовницей.

Молодая женщина остолбенела. Гневно глядя на Жюно, она не могла произнести ни слова, настолько была шокирована. С момента встречи в парке два дня назад она ждала приглашения от Бонапарта. Но предложение, высказанное так грубо и бестактно, помешало ей согласиться.

— Полковник, — наконец сказала она, — вы должны доложить генералу, что я люблю своего мужа и никогда не изменяла ему.

Раздосадованный своей оплошностью, Жюно попытался изменить ситуацию и не нашел ничего лучшего, как посмеяться над Фуром, с иронией сравнив его с Бонапартом. После этого Полина указала ему на дверь…

Расстроенный адъютант вернулся во дворец Эльфи-бея и рассказал о своем визите Бонапарту. Тот понял, что ошибся в выборе посланника. В этот же вечер он отправил к Полине Дюрока — другого адъютанта.

Дюрок был галантен, ловок и дипломатичен. Он начал с сожаления по поводу "недопустимой инициативы солдафона", затем, увидев, что Полина начала оттаивать, стал пространно говорить о том, как генерал восхищен ею и как мечтает вновь увидеть ее… А потом, прощаясь с ней, положил на круглый столик, стоящий у двери, небольшую шкатулку, сказав:

— Генерал поручил мне передать вам это в знак памяти о встрече в Тиволи.

Как только Дюрок ушел, Беллилот открыла шкатулку и обнаружила в ней великолепный египетский браслет, украшенный драгоценными камнями. Никогда еще маленькая служанка из Каркассона не видела такого прекрасного украшения. Она была покорена и стала думать о том, что было бы весьма приятно жить с таким щедрым генералом. И, как пишет один из биографов, "в душе она уже отдала в обмен на эту драгоценность свое маленькое сокровище".

С этого времени каждое утро в ее доме появлялся Дюрок, принося ей от генерала письмо, сопровождаемое подарком.

Молодая женщина с наслаждением читала страстные послания, которые корсиканец писал по ночам, а потом шла прятать новые драгоценности в шкатулку, о существовании которой ее муж и не подозревал.

К концу пятнадцатого дня Полина начала испытывать нетерпение. Вполне понятное стремление отблагодарить своего обожателя средствами, данными ей природой, вызвало у нее навязчивое желание, удовлетворить которое можно было — увы! — только во дворце Эльфи-бея… Она стала беспокойно спать, мучимая сновидениями, непристойность которых смущала ее самое.

"Некоторые из этих сновидений, — пишет Поль Дюрюи в книге "Властелин Востока", — создаваемых слишком разыгравшимся воображением, служили ей учебным пособием". Маленькая каркассонка в действительности осталась и в браке очень наивна и ограничивалась в проявлении своих интимных чувств самыми примитивными формами. Однако собственные сновидения открыли ей новые горизонты.

Почувствовав вкус к ранее сокрытому от нее, она стала нервничать, недоумевая, почему генерал не спешит приглашать ее на свидание. Она уже почти впала в отчаяние, когда получила карточку от коменданта Каира генерала Дюпюи, который приглашал ее на обед — одну. Это сильно удивило лейтенанта Фура.

— Странно, почему не приглашен я. Ведь я все же офицер…

Полина дала ему понять, что не может уклониться от приглашения, пришедшего от генерала и поэтому являющегося почти военным приказом, и с бьющимся сердцем отправилась к Дюпюи.

Конечно, у нее был повод испытывать волнение, а ее муж не был неправ, ощущая недовольство. Послушаем герцогиню д’Абрантес:

"Мадам Фур была встречена очень почтительно. Людей было мало, обед проходил спокойно. Но в тот момент, когда собирались подавать кофе, в доме возникло какое-то движение, двери с грохотом распахнулись и в комнате появился главнокомандующий".

Дюпюи пригласил его за стол и предложил чашку кофе. Эта мизансцена была, естественно, придумана Бонапартом, который, конечно же, оказался за столом рядом с Полиной. Обратившись к ней с несколькими словами, он взял протянутую ему чашку кофе и, как бы по неосторожности, опрокинул ее на платье молодой женщины.