Наполеон и женщины - [83]
Тогда какъ по отношенію къ Жозефине – даже после ея смерти, – онъ остается неизменно любовникомъ, по отношенію къ Маріи-Луизе онъ всегда – супругъ. Въ отношеніяхъ къ Жозефине имъ владеетъ то, что дало ему его сантиментальнымъ воспитаніемъ, протекавшимъ целикомъ подъ вліяніемъ Руссо; въ отношеніяхъ къ Маріи-Луизе беретъ верхъ корсиканскій атавизмъ, старая традиція горцевъ. Онъ только прибавляетъ къ этому, но лишь въ виде придатка, въ качестве, такъ сказать, завершенія, монархическій штемпель. Но и одного званія супруги въ его глазахъ достаточно разъ оно освящено и, такъ сказать, очищено материнствомъ.
Онъ не допускаетъ, чтобы его жена могла его оставитъ; онъ не желаетъ знать, что она его обманываетъ; она – его жена, и этого довольно, чтобы считать ее выше обычныхъ соблазновъ. И такъ могуче въ немъ это супружеское чувство, что на Святой Елене онъ до конца, до оамой смерти (свидетель – его завещаніе) действуетъ такъ, какъ если бы онъ ничего не зналъ; такъ могуче, что у него, страшно ревниваго по отношенію къ каждой женщине, которой онъ обладалъ (онъ, напримеръ, горько жалуется, когда г-жа д'Орнано выходитъ замужъ), – у него для его жены, для Маріи-Луизы, имеются только слова нежности, снисхожденія и любви. He потому ли это, что онъ до самаго конца хочетъ охранять въ ея лице принципъ монархизма, который налагаетъ обязательство уважать коронованныя головы? Или потому, что ему нравится баюкать себя последней иллюзіей, которая ему осталась, или потому, что онъ находитъ особыя оправданія ошибкамъ Эрцгерцогини, или, наконецъ, потому, что воображаетъ, что секретъ, котораго не выдаетъ онъ, будетъ поэтому лучше сохраненъ и исторіей? Можетъ быть, все эти причины действуютъ совместно; но главную роль играетъ здесь его желаніе не знать. потому что эта женщина – его супруга, супруга же не можетъ грешить.
Такимъ образомъ, если оставить въ стороне проявленія грубыхъ физическихъ страстей, доставляющихъ лишь мимолетныя развлеченія, – мы находимъ въ Наполеоне способность любить столь же сильную, сколь силны въ немъ способности мыслить и действовать, мы видимь въ немъ любовника и мужа столь же необыкновеннаго, сколь необыкновененъ онъ, какъ воинъ и государственный деятель. Будучи супругомъ, онъ, чтобы избавить свою жену оть осужденія потомства, принуждаетъ себя къ молчанію и осуждаетъ себя съ 1815 по 1821 г. играть странную комедію, чтобы сберечь честь супруги. Онъ веренъ, онъ почтителенъ, онъ неженъ. Въ немъ проглядываетъ заботливая боязнь молодого мужа и, будучи – таковъ его темпераментъ – невероятно ревнивъ, онъ пересиливаетъ себя, чтобы не выказать это, пока жена его живетъ съ нимъ, чтобы делать видъ, что онъ питаетъ полнейшее доверіе, когда его жена отделена отъ него океаномъ, когда она его покинула и когда она его обманываетъ.
Какъ любовникъ, онъ еще более поражаетъ насъ силой ощущеній, которыя онъ испытываетъ и, такъ сказать, содержательностью своей способности любить. Нетъ ни одной ноты въ гамме человеческихъ чувствъ, которой онъ не пытался бы брать съ женщинами и особенно съ женщиной, которую онъ любитъ, какъ любовникъ. To – какое-то чувственное бешенство, физическал страсть въ самыхъ буйныхъ ея проявленіяхъ; то – одухотворенная страсть въ самыхъ нежныхъ, въ самыхъ мягкихъ ея проявленіяхъ. Все оттенки чувства ему доступны, ничто въ этой области ему не чуждо, и для себя самого, поскольку онъ – мужчина, и съ своей точки зренія – эгоистъ, онъ – любовникъ par excellence. Что касается женшинъ, то оне судили объ этомъ, несомненно, иначе, и этотъ любовникъ могъ внушать имъ такое резкое отвращеніе, что ни одна изъ нихъ, вероятно, не любила его. Но женщина никогда не станетъ любить человека, въ которомъ она будетъ чувствовать существо высшее, господина, желающаго подчинить ее своей воле и не желающаго считаться съ ея волей, навязывающаго ей свои чувства и не соображающагося съ ея мненіями. Можетъ ли кто-нибудь знать, любимъ ли онъ, и не великая ли это вещь – испытать лично для себя любовь физическую и любовь духовную въ такой степени, какая неизвестна болыпинству мужчинъ, и во всехъ видахъ, въ какихъ человеку дано ихъ испытать?
Остается еще одинъ пунктъ. Подвергался ли Наполеонъ, какъ супругъ и какъ любовникъ, со стороны женщинъ, которыхъ любилъ, давленіямъ, отражавшимся на его политике? Имели ли женщины вліяніе на его идеи и его деянія? Вліянія прямого, повидимому, не было со стороны любовницъ, даже со стороны жены; но что те впечатленія, которыя оне на него производили непосредственно или косвенно, разговоры, которые онъ съ ними велъ, всевозможныя побочныя обстоятельства, сопровождавшія ту или иную изъ его связей, способствовали зарожденію въ его уме некоторыхъ новыхъ идей, заставляли его изменять то или иное мненіе, имели известное действіе даже на его жизнь. – это не можетъ бытъ оспариваемо.
Какъ ни сильно была любима Жозефин, ее нельзя все же поставить впереди всехъ, кого мы можемъ считать виновниками известныхъ политическихъ решеній. Высказывались предположенія, что это она толкала его вправо, что, окружая его полу-дворянской средой, она иногда заставляла его жертвовать интересами Революціи традиціямъ стараго режима; но эти предположенія ошибочны; это онъ, онъ самъ собираетъ вокругъ себя аристократовъ, хотя и не сомневается въ томъ, что они способны изменить ему, продать, предать его. Жозефина рекрутируетъ ихъ для него, но по его приказанію; Жозефина распределяетъ милости, но это потому, что онъ воображаетъ, что при такомъ условіи оне будутъ лучше приняты, произведутъ лучшій эфектъ. Онъ умышленно предоставляетъ Жозефине делать изъятія изъ эмигрантскихъ списковъ, возвращать имущества, все те милости, съ помощью которыхъ онъ надеется добиться признательности или, по крайней мере, нейтралитета со стороны жантильомовъ и знатныхъ дамъ; но онъ вполне отдаетъ себе отчетъ въ томъ, что делаетъ, такъ какъ, – за исключеніемъ техъ случаевъ, когда онъ оказывается захваченнымъ врасплохъ, – онъ допускаетъ до себя лишь техъ просителей, чьи ходатайства онъ заранее решилъ удовлетворить; онъ не принадлежитъ къ числу королей древняго рода, способныхъ наслаждаться отказомъ женщине, умоляющей въ слезахъ пощадить голову ея мужа или брата. Кое-какія мелочи, ошибочныя впечатленія, кое-какія сведенія, среди которыхъ немало неточныхъ, вотъ, по-видимому, все, что ему удавалось извлечь изъ Жозефины.
