Наполеон. Голос с острова Святой Елены - [16]

6 июля. Госпожа Бертран информировала капитана Попплтона и меня, что она написала письмо Моншеню, в котором просит его навестить её в «Воротах Хата», так как она слышала, что он виделся с ее матерью, находящейся в неважном состоянии здоровья, и очень хочет выяснить у Моншеню в связи с этим все подробности о ней. В этом письме г-жа Бертран также написала, что Лас-Каз посетит её, когда к ней прибудет Моншеню, так как ему сообщили, что Моншеню виделся с его женой перед самым отъездом из Парижа.

8 июля. Слуги из Лонгвуда, доставлявшие продукты графу Бертрану, были остановлены часовыми, не разрешившими им войти во двор дома. Продукты, наконец, были переданы через забор в присутствии часового, который заявил, что он не мог разрешить никакого разговора во время передачи продуктов. Аналогичный случай произошёл, когда мой слуга принёс некоторые лекарства для слуги графа Бертрана Бернара, который был опасно болен. К одной из бутылок с лекарством была прикреплена написанная мной записка, содержавшая указания, как принимать лекарства. Записка была написана на французском языке, и часовой, не знавший этого языка, посчитал, что он обязан не допустить, чтобы эта записка попала по назначению, и, в соответствии с этим, сорвал её с бутылки. Накануне другой часовой был освобождён от службы и отправлен в лагерь под суд военного трибунала за то, что позволил чернокожему войти во двор дома графа Бертрана, чтобы напиться воды. Этот факт, вероятно, как раз и дал повод для этой повышенной строгости со стороны солдат.

10 июля. В течение нескольких дней возникла большая нехватка в количестве вина, домашней птицы и других необходимых продуктов. Об этом я написал сэру Томасу Риду. Кроме того, капитан Попплтон сам отправился в город, чтобы поставить этот вопрос перед сэром Хадсоном Лоу.

11 июля. В то время, когда я находился в коттедже «Ворота Хата», туда за мной явился сержант с посланием от сэра Хадсона Лоу, пожелавшего, чтобы я приехал к нему. Его превосходительство задал мне вопрос, в какой части острова генерал Бонапарт хотел бы, чтобы ему построили новый дом. Я ответил, что «он предпочёл бы «Брайерс». Сэр Хадсон заявил, что из этого ничего не получится, поскольку «Брайерс» находится слишком близко к городу, и вообще это место в качестве резиденции генерала Бонапарта не подлежит обсуждению. Потом он спросил, что я думаю по поводу того, какую часть острова он предпочтёт по сравнению с Лонгвудом. Я ответил, что «бесспорно он бы предпочёл жить на другой стороне острова». Тогда его превосходительство попросил меня выяснить у самого Наполеона, какую часть острова он бы пожелал для своей резиденции. Он также напомнил мне, что Наполеон отказался видеться с полномочными представителями, и попросил меня удостовериться в том, остался ли Наполеон по-прежнему при своём мнении не встречаться с ними. Его превосходительство спросил меня, известно ли мне о том, что именно хотели выяснить г-жа Бертран и г-н Лас-Каз у маркиза Моншеню. Я ответил, что госпожа Бертран хотела расспросить маркиза Моншеню о состоянии здоровья её матери, а г-н Лас-Каз очень хотел получить свежие новости о своей супруге, поскольку ему сказали, что Моншеню виделся с ней незадолго до его отъезда из Парижа. Сэр Хадсон поставил меня в известность о том, что он доложит британскому правительству о поведении г-на Лас-Каза, который с презрением отказался получить некоторые предметы жизненной необходимости, присланные для пополнения запасов лиц из окружения Бонапарта, но в то же время написал письмо госпоже Клаверинг с просьбой, чтобы такие же предметы были ею закуплены и присланы ему.

Сэр Хадсон Лоу вновь заверил меня о своей готовности не только сообщать правительству его величества о жалобах генерала Бонапарта, но и содействовать тому, чтобы они публиковались в газетах; и он добавил, что очень хотел бы, чтобы я ставил его в известность о пожеланиях генерала Бонапарта, чтобы он мог сообщать о них британскому правительству, которое таким образом будет знать, как заранее обеспечить их выполнение. Сэр Хадсон Лоу также пожелал, чтобы я сообщил госпоже Бертран, что он весьма сожалеет, что введённые им ограничения неприятны для неё и оскорбляют её чувства, хотя, как ему кажется, её используют в качестве орудия в чужих интересах. После нашей беседы он отправился в Лонгвуд, где долго совещался с генералом Монтолоном, главным образом о переделке, расширении и улучшении дома в Лонгвуде.

12 июля. Наполеон пребывает в дурном настроении. Я сообщил ему, что вчера в Лонгвуде был губернатор для того, чтобы посмотреть самому, не может ли он что-либо сделать для улучшения условий проживания Наполеона за счёт пристройки нескольких дополнительных комнат к дому или возведения нового дома где-нибудь в другой части острова; и что губернатор поручил мне выяснить у Наполеона, какой вариант для него более предпочтителен. Наполеон ответил: «В этом доме, в этом печальном месте я ничего не хочу слышать от него. Я ненавижу этот Лонгвуд. Его вид портит мне настроение. Пусть он отправит меня в такое место, где есть тень, зелень и вода. Здесь же или дует неистовый ветер, сопровождаемый дождем и туманом, и всё это буквально разрывает мою душу; или, если этого нет, палящее солнце чуть ли не сжигает мой мозг, когда я выхожу из дома и не могу найти даже малейшего признака тени. Пусть он поселит меня в той части острова, где находится «Колониальный дом», если он действительно что-то хочет сделать для меня. Но какой смысл в том, что он приезжает сюда, чтобы что-то предложить и ничего после этого не сделать. Со времени его приезда на остров строительство дома Бертрана ничуть не продвинулось. Адмирал, по крайней мере, прислал сюда своего плотника, который сдвинул с места строительство дома».