Наполеон. Годы изгнания - [34]

В задачу миссии Киприани входило выяснение через лиц, чьи имена ему были даны, обстановки в дипломатических кругах в Вене и на самом Венском конгрессе, наблюдение за отъездом монархов, собравшихся в Вене, и немедленное информирование императора обо всем этом, а также создание в Генуе вместе с его друзьями тайной информационной сети, через которую каждую неделю императору направлялся бы бюллетень о происходившем в Вене. Киприани вскоре сообщил, что на Венском конгрессе говорят об опасности пребывания Наполеона столь близко от берегов Италии и Франции и о необходимости отправить его подальше, при этом упоминался остров Святой Елены. Император не мог поверить этому, но другой источник подтвердил эту информацию, и Наполеону была направлена копия секретной резолюции по этому вопросу; да и газеты открыто обсуждали этот план. Эта информация, доставленная бригом из Генуи, вынудила императора принять определенные меры предосторожности. Командующему военно-морским флотом Эльбы Шотару было приказано установить внимательное наблюдение за передвижением кораблей, курсировавших вблизи берегов Эльбы. Английские газеты, направляемые из Ливорно[177], на своих страницах в определенной степени подтверждали новости, доставленные бригом. Император, получив в первый раз эти новости, заявил: «Я не верю, что Европа желает взяться за оружие против меня; однако я бы не советовал им атаковать меня здесь: они дорого заплатят за подобную попытку. В моем распоряжении имеются шестимесячные запасы провианта, хорошая артиллерия и храбрые солдаты, готовые защищать меня. Мне гарантирована независимость Эльбы; я здесь у себя дома и никому не советую являться сюда и беспокоить меня». У внешних ворот острова были приняты дополнительные меры обороны. Император приказал вооружить британский форт, так как он не был соединен с крепостной фортификационной системой острова. Однажды, когда он руководил сооружением рва у подножия форта, к нему подошел мальчик примерно лет двенадцати и стал внимательно смотреть на него, при этом вид у него был очень счастливый. Император спросил его на итальянском языке, почему тот оказался здесь.

— Я пришел, чтобы увидеть вас. Говорят, что вы император Наполеон, это правда?

— Но что ты здесь делаешь?

— Я пасу моих коз.

— Они что, твои?

— Нет, они принадлежат хозяину.

— Ты им доволен?

— Не очень, он богатый, но мне платит мало.

— Ты будешь рад, если получишь другую работу?

— Да, если у меня будет хороший хозяин.

— Ну что ж! Приходи завтра в город и спроси гофмаршала, он найдет для тебя работу. Бертран, направьте его к Шовену, он определит мальчика в конюшни.

В тот же вечер маленький козопас вернул коз хозяину и попросил его благословения. Его бывший хозяин с готовностью удовлетворил его просьбу, но с гораздо меньшей охотой вернул мальчику небольшой долг.

Когда император покинул Эльбу, этот мальчуган последовал за императорской свитой. Произошли «Сто Дней», мальчуган получил небольшую сумму денег, чтобы выучиться на торговца, и затем уже маленький эльбанский козопас женился и стал неплохо жить в Париже.

Император также посетил примыкавший к Эльбе небольшой остров Пьяноса, на котором он распорядился построить форт под руководством офицера инженерных войск капитана Лараби[178] (позднее ставшего депутатом Национального собрания Франции). Император провел на острове несколько дней, расположившись в палатках капитана Лараби, а затем вернулся в Портоферрайо после того, как уладил довольно бурную ссору[179] между молодым капитаном и майором Рулем[180], адъютантом императора.

Примерно в это же время, согласно полученной из Лондона информации, император узнал, что Идея депортировать его с Эльбы не принадлежит британскому премьер-министру; об этом лорд Ливерпульский (премьер-министр Великобритании) сам писал Веллингтону. Принцесса Уэльская только что обратилась с просьбой к Его Величеству разрешить ей посетить Эльбу[181]. Император, чрезвычайно занятый строительными делами на острове и каждодневным общением с рабочими, не мог оказать ей подобающего внимания и попросил ее отложить этот краткий визит. Во время путешествия по Швейцарии принцесса Уэльская встречалась в Берне с императрицей Марией Луизой; как стало известно императору, принцесса в Швейцарии обратила на себя внимание экстравагантным поведением и странностью нарядов.

В начале декабря император направил в Неаполь бриг с г-ном Рамолино на борту. Г-ну Рамолино предстояло стать официальным представителем императора при Неаполитанском короле[182]. Именно благодаря Неаполитанской королеве и ее послу, герцогу Кампо Чиаро[183], император установил контакт с Веной. Оба они стремились оставить неаполитанских министров в неведении относительно своих планов, поскольку на Венском конгрессе им предстояло защищать интересы королевского двора Неаполя. Пребывание в заключении короля Саксонии и оккупация Дрездена и Лейпцига войсками князя Репнина[184], ставшего генерал-губернатором этих городов, привели к тому, что политические интересы монарших дворов Австрии и Франции, с одной стороны, и России и Пруссии, с другой, разделились. Было очевидно, что политические карты были вновь перетасованы, и именно тогда в Вене настало время озабоченности и тревоги. Для Эльбы это был не тот момент, когда следовало жаловаться на невыполнение статей договора в Фонтенбло.