Напишите про меня книгу - [19]

В семь утра Тагир выехал в Буйнакск. С ним еще двое. Ровно в восемь они уже были у дверей первого избирательного участка с удостоверениями наблюдателей избирательного штаба Карима Джандарова на руках. Эти документы давали им право следить за порядком и соблюдением Закона о выборах, принимать участие в подсчете голосов. Заглянув в первый и убедившись, что все нормально, они стали методично объезжать участок за участком. К одиннадцати, когда наступил пик избирательной активности, они стали замечать непонятную возню у дверей. Какие-то люди предлагали голосовать за своих кандидатов в обмен на муку, сахар, сливочное масло.

Тагир вызвал наряд милиции, и этих людей разогнали. Но они появились у дверей другого участка, потом третьего, четвертого. Опять по звонку приезжала милиция, но через пятнадцать минут тех же людей уже видели в другом месте. Начиная заводиться, Тагир отвел в сторону старшего этой «летучей» группы.

– Вы думаете, что сможете таким образом скупить все голоса в городе? Не выйдет у вас ничего.

– У себя в Хохляндии будешь командовать. А здесь наша территория.

Тагир не выдержал. Удар был такой силы, что попавший под него отлетел на три метра и, ударившись спиной о двери участка, сполз на землю. Лицо, пиджак, пол вокруг него были залиты кровью. Тагир вошел в участок, нашел старшего и спросил:

– Вы разве не видите, что происходит?

– Это не мое дело. На территории моего участка порядок. Все, что происходит на улице, – дело милиции. И о том, что вы распускаете здесь руки, я сообщу куда следует. Привыкли, понимаешь, решать все вопросы кулаками.

Тагир не хотел участвовать в разбирательствах и решил как можно скорее уехать. Когда он подходил к своей машине, раздался выстрел. Пуля попала ему в левое легкое. Через час он умер.

К Маше Карим отправил Мурада. Он понимал, что должен был ехать сам, но не мог смотреть ей в глаза. Похоронили Тагира в Дербенте, рядом с могилой матери. Семь дней Карим вместе с отцом и братом принимал соболезнования во дворе дома в Каспийске, где жил Тагир. Маша с дочерью уехала к матери в Днепропетровск. На вокзале Карим пытался сунуть ей в сумку деньги. Она не позволила. Через год Карим открыл на имя Юли валютный счет в банке и положил на него 50 тысяч долларов США. Снять их со счета могла только его владелица и только по достижении восемнадцати лет. В 93-м Маша вышла замуж, и опять за дагестанца. Он работал машинистом электровозов на станции Днепропетровск-1. Когда Юле исполнилось двадцать лет, она сняла со счета все свои деньги вместе с процентами и уехала в Канаду. Больше ее никто не видел.

Столица

Председателю горисполкома г. Махачкалы

Депутатский запрос

Прошу оказать содействие в выделении трехкомнатной квартиры в городе Махачкале ветерану Великой Отечественной войны Латунину Константину Кузьмичу 1922 года рождения и его семье.

В настоящее время Латунин К.К. проживает в квартире гостиничного типа общей площадью 42 кв. м по адресу ул. Октябрьская, 42, кв.12. На очереди стоит с 1979 года.

Народный депутат РСФСР Джандаров К.А.

Москва Кариму не понравилась. Большой серый город. Когда 11 лет назад он был в столице проездом, все выглядело иначе. Светило солнце, и люди, казалось, были добрее. А сейчас дождь, в продуктовом во всех отделах консервы «Бычки в томате», а в метро море людей, и все злые. Карим уже неделю жил в одноместном номере на 12 этаже гостиницы «Россия». Утром он шел на съезд, целый день сидел на заседаниях, а вечером усталый и голодный возвращался в гостиницу. Эйфория первых депутатских дней прошла, привезенные из Махачкалы деньги заканчивались, а мелкие бытовые проблемы вызывали у него приступы меланхолии.

Вечерами депутаты пили. Собирались в гостиничных номерах группами по 8-10 человек и литрами уничтожали алкогольную продукцию своих регионов. Дагестанский коньяк считался особой роскошью. Каждый народный избранник республики привез в Москву по нескольку ящиков марочных сортов «божественного напитка». На стол его ставили в торжественных случаях, например, когда «на огонек» заходил глава региона или министр какой-нибудь промышленности.

Но, поскольку случаев таких было много, а пили в основном не рюмками, а стаканами, запасы быстро таяли. Такая депутатская «работа» давала преимущество тем, кто умел пересидеть за столом конкурента, а главное – вернуть себе к утру человеческий облик. Как бы хреново ни было, к десяти большая часть депутатов в приличном виде подтягивалась к Кремлевскому дворцу, где проходили заседания съездов. И только страшный перегар, витавший под сводами дворца, напоминал парламентариям о вчерашних посиделках.

Еще накануне сидевшие за одним большим и дружным столом депутаты на заседаниях съезда становились непримиримыми врагами. Демократы и коммунисты, правые и левые, центристы и либералы, эволюционисты и революционеры поливали друг друга грязью и обвиняли во всех смертных грехах. Страна жадно наблюдала за происходящим, прильнув к экранам телевизоров. Трансляции из Кремлевского дворца по рейтингам опережали бразильские сериалы. А в это время большая и многонациональная страна трещала по швам. Историческая общность людей – советский народ, придуманная идеологами из ЦК, – оказалась мыльным пузырем. Последними вошедшие в состав СССР прибалтийские республики первыми объявили о выходе из него. Практически в каждой союзной республике группы националистов призывали к созданию суверенного государства. Почва для этих идей была подготовлена развалом плановой экономики, пустыми полками магазинов, набирающей темпы инфляцией. Казавшиеся такими прогрессивными и перспективными речи Горбачева через три – четыре года стране надоели. А он продолжал говорить, говорить, говорить. На улицах с простыми гражданами, на встречах с журналистами и молодежью, на саммитах с главами западных государств и руководителями стран – бывших союзников по социалистическому лагерю. Пересев из кресла Генерального секретаря ЦК КПСС в кресло Президента СССР, Горбачев с пугающей скоростью стал терять рычаги управления страной и никак не мог договориться с Ельциным.