Напиши обо мне роман - [96]

Он-то?

И потянула его водолазку, снимая ее одним движением.

/5

Обнажившаяся кожа была холодной, чуть-чуть влажной, притягательной. Мне хотелось скользить по ней пальцами, очерчивая по кругу маленькие темные соски, острые плечи, выступающие ключицы.

Никогда не любила накачанных мужиков с кубиками и вот этим всем, что полагается среднему герою любовного романа.

Впалый живот, торчащие ребра, острые углы — вот мои фетиши. Можно еще немножко сухих жил на руках. Все как у него.

Я не поднимала глаз выше шеи, но увидела, как дернулся кадык, когда я случайно царапнула ногтями его живот.

— Алиса… — выдохнул Роман, тоже опускаясь на колени и жадно сгребая меня в объятия, запуская пальцы во влажные волосы. — Господи, как я тебя хочу. Как давно хочу…

Он оттянул мою голову назад и сразу скользнул языком в рот, наполняя своим вкусом и запахом, и еще этим легким безумием, которое плескалось в нем с первой минуты знакомства. Потому-то меня и тянуло к нему — я чувствовала, что он умеет отпускать себя, умеет получать, что хочет, умеет этим наслаждаться на полную катушку, не заморачиваясь, не высчитывая, не проверяя на соответствие списку общепринятых стандартов.

Мои ладони остались лежать на его груди, чуть-чуть отталкивая, чтобы самой не упасть в ту пропасть, куда он был готов так лихо нырнуть. Чуть-чуть удерживая нас обоих на краю.

Роман оторвался от меня через десяток секунд, задыхаясь и подрагивая от сдерживаемых эмоций. Замер на несколько секунд с закрытыми глазами. Я смотрела на него с удивлением и надеждой.

— Шшшш… — сказал он, не открывая глаз. — Слышишь?

— Что? — испуганным шепотом спросила я.

— Тихий звон слышишь?..

— Н-н-нет… Или…

Я честно прислушалась.

— Это звон моих лопающихся яиц, — очень серьезно заявил Роман, распахивая глаза, в зелени которых плескались яркие искры. — Чпок! Чпок!

— Чего это они?

— Так от воздержания! Чпок! Чпок! Чпок…

— Еще три чпока? Сколько ж их у тебя? — ужаснулась я.

— Как у всех. Но они лопаются, а потом опять надуваются… И снова лопаются… Чпок!

Я не выдержала и заржала от сочетания этого бредового диалога, его серьезного вида, напряжения между нами и этой его дурацкой привычки каждый раз обламывать высокие эмоции.

— Ты невозможный… — я ржала, утыкаясь лбом в его грудь. Ржала до слез, выплескивая в истерическом смехе весь сегодняшний сложный, невыносимый, напряженный день. — Ты ужасный! Ужасный!

— Хватит ржать, как накуренная, — с легкой обидой сказал он. — Я, может, тоже хочу. Обижусь и пойду курить!

— У меня дурь своя, встроенная! — фыркнула я. — Но если предложишь — не откажусь.

— Вот свою и кури! Добро на нее еще переводить…

Он так забавно отворачивался и дул губы, не забывая, впрочем, прижимать меня к себе так, что грудь терлась о него, что я никак не могла успокоиться.

— Хватит! — я подняла ладони вверх, и он тут же перехватил их и заставил обнять себя за шею. — Хватит! Не смеши меня!

— Мы будем очень, очень серьезными, — заговорщицким тоном сказал Роман мне на ухо глубоким низким голосом. — Когда я буду тебя трахать.

От его вкрадчивого тона и этого хамского обещания, по телу пробежала крупная дрожь, в одну секунду превратив истерическое веселье в захлебывающееся влечение.

— И вообще, что это у тебя за воздержание? — через силу проговорила я, хотя давно пора было целоваться, а не болтать. — Не мог никого себе найти на перепих?

— Что б ты понимала в мужиках, — вздохнул он, проводя горячей ладонью по спине так, что вслед за ней разбегались взрывающиеся мурашки. Мы уже согрелись. Оба. Никому больше не было холодно. Это все камин, конечно же. Конечно, камин. — Это вообще другое.

— Что — другое? — упрямо спросила я. — У тебя вокруг сплошные бабы. Бери и…

— Алис-с-с-са… — прошипел он мне на ухо, прихватив губами его мочку. — Ты — это только ты. Я не хочу других.

— Что — Алиса? — я уже уперлась и хрен сдвинешь. Даже здесь и сейчас. — Что мне делать с тем, что эти другие вечно вокруг тебя вертятся?

— Доверять мне.

— КАК?! — выдохнула я. — Ну как?

— Просто. Доверять. Ты сильная. Ты все можешь.

— Я отвратительно слабая.

— Тогда что дает тебе силы сопротивляться? Я же вижу, как ты хочешь отпустить себя. Но держишься. Я никогда не видел ни в ком такой воли.

Я помолчала.

У меня был ответ.

Но он ему не понравится.

— Страх. Я боюсь потерять себя, — именно поэтому я все-таки это сказала.

Он не ответил. Будто не было этого диалога, будто не нужно было вести его дальше. Просто промолчал, продолжая гладить меня горячими ладонями… И мое тело снова расслаблялось под его прикосновениями. Требовало мурчать и ластиться. Требовало прильнуть к нему ближе, слиться — кожей к коже.

Роман медленно поднялся, не выпуская меня из рук. Скользнул пальцами по поясу, расстегнул мои мокрые джинсы и присел, стаскивая их вниз. Расшнуровал ботинки, снял по одному, снова скользнул руками по мне — вверх, но уже по обнаженной коже. И пока я расстегивала его ремень, путаясь в пальцах и пряжках, нежно целовал мои плечи, завершая каждое касание губ острым уколом языка.

Помог мне освободить его от остатков одежды и потянул к широкой кровати на подиуме прямо напротив камина.