Напиши обо мне роман - [92]

На Маяковке я увидела качели. Пустые по случаю дождя. И решила, что это будет идеально и полностью в моем духе. Протерла от капель лаковые доски, села и начала раскачиваться.

Я сошла с ума. Я схожу с ума. Я сойду с ума по нему.

Я вляпалась по уши, залезла в самый центр ловушки. Это трепыхание в горле, слезы, тревога, стучащее при одном имени Романа сердце — безнадежно.

Зависимость или больная любовь? Не все ли равно?

Держалась от него подальше — и не помогло. Что я могу сделать теперь? Я вообще хоть что-то могу сделать? Чтобы не рехнуться здесь и сейчас, когда он там с Дианой убеждается, что вернуться будет лучшим вариантом.

Качели оказались хорошей идеей. Как только мне снова хотелось плакать, я начинала раскачиваться, и это почему-то помогало. Замирало что-то юркое в груди, захватывало дух, и летел навстречу пропитанный дождем город — а потом удалялся, и огни смазывались в мутные полосы. В глазах дрожала влага — слезы, дождь? Неважно.

Я раскачивалась.

Влюбляться в сентябре — идеальное время. В предчувствии зимы, в предчувствии смерти искать человека, который может тебя спасти. Каждый раз, когда я влюбляюсь, мне кажется, что все кончилось. Кончилось мое одиночество. Кончились мои поиски покинутого миллиарды лет назад дома.

И каждый раз найденный свет покидал меня. Рано или поздно. Угасал или уходил — оставляя в моих руках вечную пустоту.

Любовь это так невыносимо больно, потому что она неотделима от гаснущего света.

Рано или поздно.

Рано или поздно.

Всегда.

Я качалась так долго, глотая слезы вперемешку с дождем, что меня уже начало тошнить от полетов вверх-вниз. Дождь почти прошел, но никто не требовал освобождать место, поэтому я просто сидела, слегка покачиваясь и лениво отталкиваясь одной ногой. Бездумно глядела на проносящиеся мимо машины, устало приникнув головой к толстому канату.

В голове звенела пустота — в ней не осталось ни горя, ни тревоги — ничего.

Роман подошел откуда-то сбоку, сел передо мной на корточки и положил на колени мокрый букет алых тюльпанов.

— С днем рождения, — сказал он.

Ночь рождения

/1

Да. Сегодня у меня был день рождения.

Об этом не знал никто. Потому что в наше время все надеются, что придет уведомление в соцсетях, а я там никогда не прячу возраст, но всегда прячу дату.

Даже старые друзья забывают. Зачем хранить ненужную информацию в памяти, когда есть такая удобная функция? Так что поздравила меня только мама.

И Роман. Как-то узнал.

Я провела пальцами по тугим бутонам тюльпанов. Запомнил, какие у меня любимые цветы? Хотелось пошутить про «а где тогда сапфиры?», но не стала. Не было больше настроения шутить.

— Откуда ты взялся?

Его взгляд снизу вверх был смертельно серьезен, и пробирал меня до костей. Ладони полуобнимали бедра, и вообще он был слишком близко, а чуть прищуренные, будто злые зеленые глаза, казалось, сияли в полутьме.

— Не знаю, — ответил он.

— Как это?..

— Я тебе звонил, но ты не отвечала. Поэтому просто сел в машину и поехал, куда глаза глядят…

Он замолчал, продолжая пытливо выискивать что-то в моих глазах. Не отрываясь.

— И-и-и-и что?.. — поторопила я его.

— Вышел купить цветы и вдруг захотелось пройтись. Увидел кого-то на качелях и почему-то сразу понял, что это ты.

По дороге с шумом неслись машины, где-то звучала музыка — ночная Москва не самое тихое место. Но я все равно слышала его тихий голос так отчетливо, будто он говорил мне прямо на ухо.

Неловко усмехнулась:

— Только я могу качаться в дождь?

— Только ты… — сказал он. — …вообще все можешь.

— Ты… — начала я, но, не найдя слов, просто зарылась пальцами в его влажные волосы.

Не смогла удержаться. Мне и так слишком хотелось коснуться его вот уже целых тридцать секунд. Я долго терпела.

— Как там Диана? — спросила я.

— Диана… — взгляд стал задумчивым. — Отправилась туда, куда давно пора было. На свалку истории.

Роман поморщился. Поднялся, сел на качели рядом со мной и обнял за плечи, привлекая к себе. Хотя места тут и так было немного, мы неизбежно прижимались друг к другу.

— А что так? — спросила я самым равнодушным голосом, какой только сумела изобразить.

— Эта дура шантажировала меня суицидом, если я не вернусь к ней.

Я подняла брови.

В моей вселенной так делали только совсем юные девочки и отчаявшиеся брошенные после двадцати лет брака жены. Представить себе холеную красавицу Диану, унижающуюся до такой степени, было сложно.

— А ты что?

— Я на такое не ведусь. Бесполезно пытаться.

— Почему?

— Потому что.

Он вдруг обвил меня тугим объятием, но я не успела возмутиться — Роман просто потянулся к правой руке и отодвинул ворох своих браслетов и фенечек с запястья. По его внутренней стороне, скрытые «зароками» от людских глаз, змеились уродливые старые шрамы.

— Я сам там был. И могу отличить шантаж от реального намерения.

Мне стало не по себе. По коже пробежали мурашки и что-то екнуло в груди. Заныло собственное запястье, будто я чувствовала его прошлую боль.

— Ты сказал, что она была очень убедительна.

— Она была очень убедительна, — кивнул Роман, возвращая фенечки на место, но не отпуская меня из давящих объятий. — Просто со мной не повезло.

— Теперь я знаю, как привлечь твое внимание, — хмыкнула я.