Наперекор судьбе - [5]

Глава 2

На той неделе в Нью-Йорке да и по всей Америке состоялись сотни похорон. В газетах печатались резкие статьи и шокирующие отчеты. Выяснилось, что многие спасательные шлюпки были спущены с судна полупустыми, с пассажирами только первого класса, и эта новость потрясла мир. Пресса провозгласила героем капитана «Карпатии», который сумел быстро прибыть на место кораблекрушения и спасти выживших. Но никто не мог вразумительно объяснить, почему судно затонуло. После столкновения с айсбергом шансов спасти его не было. Зато было много комментариев и домыслов о том, почему «Титаник», несмотря на предупреждения, все же вошел в полосу дрейфующих льдов. К счастью, «Карпатия» вовремя услышала передававшиеся по радио отчаянные мольбы о помощи, иначе из пассажиров «Титаника» не выжил бы никто.

К Консуэло пригласили врача, он подтвердил, что она практически здорова, но сломлена горем и нервным потрясением. Казалось, жизнь оставила ее. Поэтому заниматься процедурой похорон пришлось Аннабелл. Объединенную заупокойную службу решено было провести в церкви Святой Троицы, любимой церкви ее отца.

Служба была строгой и достойной; на ней присутствовали сотни людей, желавших отдать дань памяти покойным. Оба гроба были пустыми, поскольку тела обоих Уортингтонов обнаружить не удалось — увы, как и многие другие. Из 1517 погибших были найдены тела лишь пятидесяти одного. Все остальные нашли упокоение в море.

После службы сотни человек пришли в дом, где были приготовлены вино и закуски. Поминки были скорбными. Роберту было всего двадцать четыре, а его отцу сорок шесть; оба находились во цвете лет и безвременно погибли. И Аннабелл, и Консуэло были облачены в черное. На Аннабелл была элегантная черная шляпка, а на ее матери — вдовья вуаль. Когда уже вечером все разошлись, Консуэло едва держалась на ногах. Аннабелл невольно подумала, что ее мама неузнаваемо изменилась — из нее словно тоже ушла жизнь. После смерти мужа и сына она пала духом, и ее состояние вызывало у Аннабелл серьезные опасения.

Эти опасения немного развеялись спустя две недели, когда за завтраком мать заявила, что хочет посетить больницу, где она когда-то работала на добровольных началах волонтером. Консуэло надеялась, что чужое горе поможет ей хоть немного отвлечься от собственного, и Аннабелл с ней согласилась.

— Мама, а ты уверена, что справишься? — спросила она, с тревогой глядя на Консуэло. Она боялась, что у ее матери недостанет сил для ухода за больными людьми.

— Я здорова, — вздохнув, ответила Консуэло. — Насколько можно быть здоровой в моем положении.

Обе женщины надели строгие черные платья и отправились в больницу Святого Винсента, где Консуэло работала волонтером в течение нескольких лет. Аннабелл присоединилась к матери, когда ей было пятнадцать. Они работали главным образом с пострадавшими бедняками и чаще сталкивались с ранами и травмами, чем с инфекционными заболеваниями. Ухаживать за больными Аннабелл даже нравилось; видимо, она имела к этому врожденную склонность. У ее матери было доброе сердце, у Аннабелл тоже, но ее интересовала и чисто медицинская сторона. Она при любой возможности штудировала книги по медицине и практические пособия. Девушка не была брезгливой — в отличие от Горти, которая упала в обморок в тот единственный раз, когда Аннабелл удалось убедить подругу присоединиться к ним. Чем сложнее были те или иные ситуации, тем внимательнее относилась к ним Аннабелл. Мать приносила больным еду на подносах, в то время как Аннабелл помогала сестрам менять белье пациентам и чистить раны. Все подопечные Аннабелл говорили, что у нее удивительно легкая рука.

В тот вечер они вернулись домой измученными, но через несколько дней снова были в больнице. Так было легче забыться и не думать постоянно о двойной потере. Весна, которая после блестящего дебюта сулила Аннабелл много радостей, стала временем скорби и одиночества. Строгий траур не позволял им принимать приглашения в течение года, и это тревожило Консуэло. Для многих девушек это был год помолвок, а Аннабелл будет сидеть дома, облаченная в черное. Консуэло понимала, что трагедия может самым неблагоприятным образом повлиять на будущее дочери, но ничего не могла поделать. Сама же Аннабелл, казалось, и не думала о том, чего она лишается. Она гораздо больше страдала из-за потери отца и брата, чем переживала из-за своего будущего или отсутствия общения.

Горти продолжала часто приезжать к ним. В середине мая они в узком кругу отметили девятнадцатилетие Аннабелл. Во время ланча Консуэло выглядела озабоченной. Она сама вышла замуж в восемнадцать лет, едва начав выезжать, а в возрасте Аннабелл уже родила сына. Мысль об этом снова довела ее до слез. Консуэло оставила девушек в саду, поднялась наверх и легла.

— Бедная твоя мама, — грустно сказала Горти, глядя на подругу. — И ты тоже. Белл, если бы ты знала, как мне жаль. Это ужасно!

Она очень жалела Аннабелл и лишь в конце вечера призналась, что они с Джеймсом назначили венчание на ноябрь и составляют план пышной свадьбы. Аннабелл искренне сказала, что рада за подругу.

— Ты действительно не переживаешь из-за того, что не можешь выезжать? — спросила ее Горти. Сама она ни за что не смогла бы просидеть дома целый год, но Аннабелл принимала свою судьбу безропотно — предстоящий год не сулил ей благоприятных перемен. За месяц, прошедший после гибели отца и брата, Аннабелл очень повзрослела.