Напарница - [208]

— Особенно если он обнаружит следы нашего пребывания в своём тайнике, — заметила я. Беренгарий слегка обиделся.

— Ами, хорошая моя, ты плохо себе представляешь, что значит быть вампиром, — поучающе заметил он и увлёк меня на диван. — Положить бумаги не на то же место, с которого я их взял, я мог бы только нарочно, и то, мне пришлось бы долго думать, в какую сторону «ошибиться»: вправо или влево, а, может, сдвинуть стопку вперёд или назад.

— Глупости, — неуверенно пробормотала я. Напарник рассмеялся и потрепал меня по голове.

— Вовсе нет, моя дорогая. Абсолютная точность — проклятие не-мёртвых. Переродившись, мы быстро замечаем, что нам больше не нужно прилагать усилий, чтобы выглядеть безупречно, двигаться всегда точно, всегда попадая в такт, если звучит музыка. Делать шаги всегда одного размера, ставя ноги на одной линии, никогда не ошибаться, даже если насвистываешь мелодию, а при жизни у тебя не было слуха. Ты знаешь, Ами, что вампиры всегда попадают в цель, когда стреляют из пистолета? Положи монету на стол, я закрою глаза и всё-таки, протянув руку, возьму её, не промахнувшись ни на линию.

— Хвастун! — хмыкнула я. — Откуда у меня монета, разве ты не знаешь, что благородные барышни не носят с собой денег?

— Абсурдная привычка! — заявил не-мёртвый. — Но это не имеет значения. Полагаю, основную мысль ты уже уловила.

— Уловила, — подтвердила я. — Хочешь сказать, тебе не надо было следить, чтобы убрать все бумаги точно так же, как они лежали до нашего прихода?

— Там даже пыль лежит точно так же, как до нашего прихода, — довольно-таки уныло произнёс напарник. — И во всём доме ничего не изменилось. Быть может, стоит устроить какой-нибудь беспорядок, ведь ты в панике металась всю ночь по дому, но я, признаться, не представляю, как он должен выглядеть. Будем считать, что ты тихо проплакала от страха в углу.

— Ты растрепал мне волосы, — напомнила я.

— Мне так больше нравится, — улыбнулся напарник. — Когда у тебя всклочены волосы, ты меньше похожа на ту маленькую ханжу, которую так любишь изображать.

— Но…

— И, подумай сама, Ами, — вкрадчиво продолжит вампир, — должны же были ухаживания хозяина Дарьена оставить хоть какой-то след на твоей внешности!

— Когда он проснётся, он вспомнит, что не успел прикоснуться ко мне и пальцем, — буркнула я, несколько оскорблённая намёком.

— Во-первых, как раз успел, — бесстрастно парировал вампир. — А во-вторых, когда он проснётся, он будет плохо помнить моменты, предшествующие потере сознания. Не переживай, Ами, всё будет хорошо.

С этими словами вампир прижал меня к себе и прикоснулся губами к шее. Я замерла, всё ещё не привыкшая к тому, что напарник может и приласкать, и укусить, в зависимости от настроения, и что выбор вампир делает в самое последнее мгновение.

— Вовсе нет, — пробормотал не-мёртвый, уткнувшись мне в шею. — Почему бы тебе не считать укусы ещё одной лаской?

Острые клыки чуть царапнули кожу, и боль тут же сменилась лёгким жжением: это заживала крошечная ранка. Вампир хмыкнул и снова куснул мою шею.

— Перестань, — простонала я. — Сюда же могут войти!

— Разумеется, могут, — засмеялся не-мёртвый. — Я слышу шаги у парадного входа… а вот и бряцанье ключей. Бедолага дворецкий, всю ночь пировал, теперь не может даже попасть в замочную скважину! Выпей он чуть поменьше, догадался бы войти в заднюю дверь…

Смысл сказанных напарником слов дошёл до меня не сразу, но всё же дошёл. Оттолкнув вампира, который не пытался меня удержать, я вскочила с дивана и вихрем выбежала из гостиной, кубарем скатилась по лестнице и, как ураган, пролетела мимо ошарашенного слуги, который только-только справился с капризной дверью. Вслед мне нёсся довольный смех напарника.

Разумеется, вампир не собирался отпускать меня одну бродить по предрассветным улицам острийской столицы, где гуляющая без сопровождения женщина считалась законной добычей первого же мужчины, который пожелает предъявить на неё свои права. Дав мне отбежать от дома и слегка остыть от негодования, вызванного его очередной шуточкой, вампир догнал меня и весьма бесцеремонно обнял за талию, притягивая к себе. Месяц назад, наверное, я бы замерла от одного прикосновения, с ужасом гадая, какое ещё издевательство вздумает учинить надо мной напарник. Сейчас же я немедленно успокоилась от одного только прикосновения сухих костистых рук к своему телу и откинулась назад, упираясь плечами напарнику в грудь. Запрокинула голову и вгляделась в тёмные глаза, смотревшие на меня с тем же голодным обожанием, что и в первые минуты нашего знакомства.

— Хорошая моя, — нежно произнёс вампир. — Устала?

— Очень, — с готовностью пожаловалась я, разворачиваясь в его объятьях. Не-мёртвый крепче прижал меня к себе и виновато погладил по плечу.

— Потерпи.

— Сколько? — сказала я с горечью, изумившей меня саму.

— Ами, девочка моя, о чём ты? — спросил вампир не столько удивлённым, сколько встревоженным тоном.

— Я спрашиваю, сколько мне ещё терпеть, — так же горько продолжила я. — Неделю? Месяц? Год? Десять лет? Всю жизнь? Конца-края этой работе не видно, и всегда сплошные треволнения. Вечная спешка. А не то ты пропадаешь, и я должна жить под чужой личиной и ждать. И терзаться: а вдруг меня разоблачат, а вдруг с тобой что-нибудь случилось, а вдруг тебе это надоело ещё раньше, чем мне, и ты бросил меня, а вдруг…