Наоми - [48]

Неожиданно я заплакал. Нечасто бывает такое, чтобы души умерших плакали, но я просто увидел маму, которую удерживали полицейские и врачи, когда она билась в истерике, увидев дом и не найдя нас с Эммой на улице. Бедная моя мамочка, как же так? Это всё я, моя дурацкая моделька вулкана, это я виноват в том, что ты осталась одна, я бросил тебя и не смог спасти Эмму. Я упал на колени, заглушая рыдания, но ничего уже не мог ни исправить, ни изменить.

Наоми тоже плакала. Никогда ещё перед её глазами не проявлялась чёткая картина одиночества и утраты. Счастье, оказывается, так мимолётно, что стоит ценить каждое его мгновение, наслаждаться каждой секундой, потому что не знаешь, что может случиться с тобой в следующее мгновение. Ты и понятия не имеешь, где можешь найти, а где потерять, поэтому не стоит растрачивать драгоценные мерцания мимолётного счастья.

Всё, что я сейчас мог сделать, так это приблизиться к своей матери. Пускай я уже неживой, но я хочу это сделать и, подойдя к ней, я прикоснулся к маминому припухшему личику. Она, конечно, меня и не видела, но думаю, что почувствовала, потому что дрогнула и озябла. Я долго смотрел ей просто в глаза, прежде чем решился что-то сказать. Очень трудно подобрать слова для человека, который всё потерял.

– Мама, живи! – она кивнула мне, как будто всё слышала, – живи ради меня, папы и Эммы, живи ради себя, потому что должна, ты единственная, кто связывает нас с этой землёй. Уйдёшь ты, исчезнем и мы, не имея никакого шанса вернуться сюда снова. Мамочка, я люблю тебя! Прости, что не сберёг нашу семью, прости, что потерял счастье, так долго и тщательно тобой создаваемое. Прости меня, мама, прости!

– И я тебя, Дэнис, очень люблю и всегда буду любить, чтобы со мной, сынок, не случилось! – и она отключилась, падая на руки офицеру.

Маму погрузили в машину скорой помощи и увезли, а мы с Наоми отправились по тоннелям, возникшим специально для нас, но держась за руки так долго, насколько это было возможным. Две сиротки, две заблудшие души, не желая терять друг друга из вида, расстались навсегда, давая клятву встретиться в мире ином или в другой жизни, надеясь, что там их судьба сложится куда лучше, чем эта.

Когда наши руки расцепились, я как Наоми наконец-то обрела себя и с неимоверным осадком печали поплыла вверх по тоннелю, покидая пространство двери. Так тяжело и страшно мне ещё не было никогда. Я вспомнила Лорда и его странные поступки и, не найдя в них оправдания, я чётко решила, что больше не позволю ему так с собой поступать, потому что не хочу, а если честно, не могу пока продолжать. Сейчас мне нужна передышка, затишье, чтобы успокоиться и настроить струны своей души на новую неизвестную мне мелодию, иначе я просто сломаюсь, так и не доиграв свою последнюю песню.

Глава 11 Островки памяти

Звезда твоя мне не видна,

Но мчит по памяти душа

Туда, где ночью у окна,

Ты пела песни для меня.

Наоми Томпсон-Саммерс

Как только я влетела обратно в до боли знакомую мне красную комнату, ощутимый запах слизи и собственной крови ударил мне в нос, возбуждая и возмущая рецепторы. Привычное уже шипение, вырывающееся время от времени изнутри, и мутный взгляд сквозь пожелтевшие грани хрусталика окончательно убедили меня о моём возвращении. Как только за спиной с треском хлопнула дверь под нечётным номером восемь, я почувствовала, как чья-то рука нависла над моим правым плечом. Инстинктивно ударив по чужому запястью, я ранила, но не сильно скрывающийся сзади субъект, хотя могла бы и вовсе убить. Сквозь оторванную под моими когтями кожу я мгновенно впитала холодные, пахнувшие болотом и тиной, кусочки не чуждой мне плоти и поняла, что за спиной находится Лорд. Не за что больше ему не позволю толкать себя без разбору в разные двери. Сама и только сама буду входить и выходить из них. Никому больше не позволю собой помыкать.

Резко отскочив на своих изогнутых в полумесяц ногах, я очутилась на другом конце комнаты. Оказывается, в них тоже есть что-то полезное, помимо ужасного вида. Шипение и звериный оскал вырывались из моей пасти вместе с пузырьками красно-оранжевой пены. И впервые по собственному желанию я выпустила из спины гибкий двухметровый отросток с отравленным пиком. Я щёлкнула им, как хлыстом, в направлении Лорда, как бы предупреждая, что сейчас я во что бы то ни стало свои позиции не сдам никому, даже Лорду, чёрта с два я теперь ему уступлю. Терять мне всё равно нечего, я никогда уже не увижу ни дом, ни родных, ни любимую Маму.

– Тише, Наоми, я не причиню тебе вред! – Лорд поднял вверх руки, обнажая свою беззащитность и всеми способами выказывая отсутствие какого-либо умысла к нападению. – Прости, мне нужно было так сделать, потому что силы мои были уже на исходе, а испытаний впереди ещё много.

– Всё беспокоишься о себе любимом! – я покачала головой, но всё же свернула свой щип и затянула отросток назад в спину.

– Пускай будет так! – Лорд вздохнул, будто печаль накрыла его лицо плотным тяжёлым одеялом уныния. – Не буду с тобой спорить, по крайней мере, не сейчас это точно!

– Мне нужна передышка, – громко вздохнув, я покачала своей головой, слегка разбрызгивая капельки тягучей жёлто-коричневой слизи, – как-то с трудом мне даются все эти твои испытания. – Мои слова, в принципе, были лишними, поскольку измученный вид и полузакрытые от усталости веки в совокупности с бешеным тремором всего тела и так говорили сами за себя, подчёркивая мою неспособность и несостоятельность.