Нанкин-род - [2]

Снега Юкона легли серебром на стареющих, но все еще горячих висках; это им улыбался Ворд, глядя теперь на свое отражение в зеркале.

Настоящее золото Ворд нашел в Китае – в этом комфортабельном Эльдорадо для иностранцев, где можно было разрабатывать драгоценные залежи, не портя наполированных ногтей, не снимая хорошо выутюженного смокинга.

Знакомство Ворда с Китаем не пошло дальше коммерческих обследований. Он не смог бы сказать, в какой провинции родился Конфуций, но места, где выгоднее всего можно было сбывать запрещенные товары, он знал лучше китайских купцов.

Если бы его попросили нарисовать Китай, он изобразил бы корову с восемнадцатью сосками (по числу китайских провинций), а в стороне – удобно лежащего в кресле европейца, лениво наблюдающего за армией китайцев, терпеливо собирающих удой в большое ведро с надписью «Европа».

Старый Китай не интересовал Ворда. Он никогда не заглядывал в храмы, предоставляя это удовольствие туристам и антикварам. В новом Китае он видел только поставщика и покупателя., Свободное время он проводил в среде себе подобных, играя в кости, распивая коктейли, танцуя и празднуя рождение короля. Его хорошо знали по всему побережью от Циндао до Гонконга.

Он был председателем шанхайского клуба английских стрелков, и на состязаниях несколько лет под ряд его команда брала кубок муниципалитета за сверхметкую стрельбу.

Волнения среди китайских рабочих и студенческие манифестации Ворд приписывал исключительно влиянию русских большевиков, которых он ненавидел звериной ненавистью, чувствуя в них своих смертельных врагов.

Ворду не приходилось сталкиваться с живыми большевиками, но их портреты в журналах приводили его в ярость. Эти люди в темных блузах напоминали ему минеров, которых он встречал в американских горах; от них веяло такой же крепостью и упорством.

– Красные ковбои, – пробормотал Ворд, – желающие накинуть лассо на всякого, кто не хочет сам себе чистить сапоги.

Ворд налил виски и посмотрел на часы. Часы показывали пять минут восьмого. Ворд коснулся палочкой гонга – низкий рокот поплыл по комнате.

– Не надо машины. Я пойду пешком, – сказал Ворд появившемуся бою. – Если мисс Китти будет звонить, скажи ей, что я зайду к ней попозже.

Бой подал пальто и открыл дверь.

II

На улице было холодно. Дул капризный февральский ветер. Пальмы и фиговые деревья тряслись у каменной ограды, как раздетые нищие. Поблескивавшая асфальтовая мостовая казалась застывшей рекой.

Ворд задержался на последней ступеньке лестницы.

По черному льду скользили похожие на гробы автомобили. Медленные звонки рикш перекликались с протяжными переливами модного «Wedding Bells Walse»[2], под звуки которого вальсировали автомобили.

– Алло! мистер Ворд, – раздался звонкий голос, и маленький автомобиль, прошуршав заторможенными колесами, причалил к тротуару.

– Это вы, Дальтон?! – узнал Ворд краснощекого восемнадцатилетнего крепыша, недавно присланного из Лондона в шанхайское отделение «Британской страховой кампании». – Как дела?

– Первый сорт! – весело ответил юноша. – Я пробую свою новую машину. Мечта!.. Хотите – покатаю?

– Спасибо, мой мальчик, – сказал Ворд, – как-нибудь в другой раз. Хотя, если вам скучно сидеть за рулем, я составлю компанию с условием, что вы через полчаса сбросите меня у консульства.

– Идет! – открывая дверцу, воскликнул Дальтон. – Какой дорогой мы поедем?

– Все равно!

Дальтон нажал стартер, включил скорость, и маленькая лодочка плавно поплыла по асфальту.

Особняки Бабблинг-вэлла весело перемигивались с автомобилем светящимися окнами…

Мелькнула электрическая реклама «Нового Карлтона», плясавшая над домами огненный чарльстон. Посторонившаяся подкова ипподрома открыла пылающий коридор улицы Нанкин-род.

Многоэтажные громады магазинов, татуированные бриллиантовой тушью светящихся реклам, возникали по обеим сторонам улицы хрупкими миражами.

На обведенных контурами огней карнизах кряжистые китайские иероглифы играли в чехарду с сухопарыми английскими буквами.

Громадные окна покрывали стены зияющими ранами, и вся главная улица Шанхая, истекая светом, слепила глаза.

Из ресторанов и чайных домов доносились пронзительные жалобы китайских скрипок и сытое бормотанье гонгов… Черные доски лакированных вывесок свисали по бокам дверей узкими зеркалами. Толпа еле двигалась, и Дальтон, давно уже переключивший мотор на первую скорость, шумно выражал свое негодование.

– Зачем их сюда пускают?! – сердито показывал он на проходящих китайцев. – Они только задерживают движение…

– Это улица магазинов, – спокойно ответил Ворд. – Здесь жгут электричество для того, чтобы привлекать покупателей. Но тот, кто нарушает порядок, получает должную награду.

И, как бы подтверждая слова Ворда, стоявший на перекрестке высокий индус-полицейский начал колотить палкой по спинам медленно пробегавших мимо него рикш.

Машина выехала на набережную и повернула к каналу.

Поток автомобилей катился по широкому величественному Банду. Тут были массивные, сверкающие, никелированные «кадиллаки», длинные, стелящиеся борзыми «испано-сюизы», безукоризненно элегантные «ройсы», эффектные «изотта-фраскини», несравненные «левассоры».