Нам нужна… революция - [33]

Виктор Васильевич опять ненадолго замолчал, затем неожиданно добавил:

— Я ведь к Прохорову так ни разу и не сумел попасть, не принял…

— На каком же основании изымали у вас охотугодья? — спросил я, пытаясь как можно быстрее добраться до сути проблемы.

— Основания? — переспросил Ермошенко с кривой усмешкой. — Угодья наши хорошие, ухоженные, зверя много, вот и все основания. А написать можно что угодно, например, несоблюдение договорных условий. Поди докажи им обратное, ежели Охотуправление само распределяет охотугодья, само выдает лицензии на отстрел и само контролирует, как и кто в этих угодьях охотится. Мы тогда даже и не поняли, что произошло, как оказался возможен подобный беспредел со стороны чиновников Охотуправления. А год спустя они нам опять стали предъявлять подобные претензии. Вот когда возмутились охотники, почти одиннадцать тысяч подписей собрали в протест против подобного беззакония. И что? 17 января 2001 года Смолоблохотуправление лишает нас долгосрочной лицензии на ведение охотничьего хозяйства, сразу отобрав все наши охотугодья.

— И вы так легко сдались? — я с недоумением посмотрел на Ермошенко.

— Сдались? — Виктор Васильевич от души рассмеялся. — Да если бы мы сдались, то я сейчас был бы богатым человеком, а общество имело пусть небольшие угодья, но зато в каждом районе. Только на долго ли?

Я был буквально сбит с толку и ничего не понимал.

— Мы два года вообще были без угодий, и лишь недавно нам выделили 540 тысяч гектаров в 10 районах, да и то после вмешательства руководства «Росохотрыболовсоюза». Остальные 14 районов до сих пор без угодий. Да что там, — он досадливо махнул рукой. — Ладно, завтра у нас состоится итоговое заседание Совета, но кое-кто из председателей районных обществ уже приехал, например, Вяземского, Гагаринского… С Ильиным и Зайцевым вам поговорить полезно будет во всех отношениях.

Естественно, я согласился, хотя в тот момент еще и не догадывался, какие непростые события происходят из года в год в охотхозяйствах Смоленской области. Но мне очень хотелось выяснить, почему в Охотдепартаменте и в Областной администрации так не любят Ермошенко, а поэтому, очевидно, и к Обществу относятся негативно.

— Виктор Васильевич, а когда и как все это началось?..

Права и интересы

Снег валил без передышки все выходные, и к понедельнику на улицах выросли такие сугробы, что утром Ермошенко пробивался к гаражу с лопатой в руках. Он и так водил машину довольно осторожно, лихачества терпеть не мог, а в таких условиях вообще ездил, как говорится, шагом. Подъезжая к Заднепровскому рынку, недалеко от которого и находилась контора Смоленского областного общества охотников и рыболовов, месту всегда людному, со множеством машин, бестолково расставленных где попало, Виктор Васильевич уже поворачивал к берегу Днепра, как вдруг прямо перед ним выскочил на скорости невзрачный, сероватого цвета «Опель». Ермошенко резко затормозил, выворачивая руль, машину занесло и, очевидно, только благодаря счастливой случайности она остановилась в сантиметре от «Опеля». И в ту же секунду из него вышел молодой плечистый парень в черной куртке, защитных очках и белой шерстяной шапочке, надвинутой на лоб.

— Мужик, ты чего правила не соблюдаешь? — с наглой ухмылкой медленно проговорил он. — Так ведь можно не только машину, но и голову потерять.

— С моей стороны никаких нарушений не было, — начал было объяснять Ермошенко, открывая дверцу, но парня, видимо, его объяснения не интересовали.

— Я тебя предупредил, второго случая больше не представится, не надейся…

«Опель» исчез так же быстро, как и появился. Виктор Васильевич облокотился на руль и задумался. Он уже не сомневался, что этот дорожный инцидент и парни из невзрачного на вид «Опеля» — прямое продолжение ночных телефонных звонков ему домой. Они начались несколько месяцев назад. Сначала где-то раз в неделю, и Виктор Васильевич думал, что кто-то просто ошибся номером. Хотя было довольно странно, что в трубке слышалось только тупое сопение, словно на том конце провода и не пытались заговорить. Тогда зачем звонили? Таким вопросом Ермошенко задался совсем недавно, дней с десяток всего, когда тревожащие душу ночные звонки начали раздаваться ежедневно, а потом и несколько раз за ночь. Если подходила жена, в трубке по-прежнему звучало глухое раздраженное сопение. Но когда трубку снимал он сам, прерывающийся хрипловатый голос предупреждал, что упрямство председателя Общества может для него закончиться больничным стационаром, но это в лучшем случае. Все попытки выяснить, кто звонит и что от него хотят, кончались ничем. Вероятно, шантажисты надеялись, что Ермошенко может догадаться и сам. Но догадки — еще не истина, хотя и они, естественно, у Виктора Васильевича имелись. Их подсказывали все предыдущие события…

История противостояния Смолоблохотуправления и Смоленского общества охотников и рыболовов началась лет 15 назад, когда во всю мощь закрутился моховик перестройки. Именно тогда Госохотуправление присвоило себе право самостоятельного охотпользования животным миром, в то же время обладая охранно-контрольными функциями, а значит, и административной властью в отношении остальных охотпользователей. Это монопольное единовластие и позволило Госохотуправлению изъять в свою пользу лучшие угодья у Смоленского ОООиР, общества «Динамо», Военно-охотничьего общества и других. Тем самым оно расширило свое областное охотхозяйство более чем на 1 млн гектаров, развернув на них бурную деятельность по проведению валютных коммерческих охот для заезжих богатеев.