Наложница визиря - [5]

— Да, я только что приехал из Макао, — вставая, ответил Джеральдо.

— Это твой кузен, Люсинда Дасана, — официально произнес Карлос и нахмурился при виде их вместе.

Джеральдо поклонился. Люсинда присела в реверансе, но, хотя и опустила голову, не сводила глаз с лица кузена. Взгляд у нее все еще оставался затуманенным от белладонны, но она заметила, что он высокий, широкоплечий, узкобедрый, что у него загорелое лицо, глаза блестят, а зубы, ослепительно белые, украшают его улыбку.

— Мне бы лучше никогда тебя не знать, — произнес Джеральдо, пристально разглядывая ее всю. — Тебе было шесть лет во время нашей последней встречи. Если я правильно помню, я посадил жабу тебе на платье.

У него блестели глаза, когда он это говорил, и Люсинда покраснела.

— Я уверена, что ты этого не делал, иначе я бы это запомнила и возненавидела тебя. В любом случае теперь я выросла.

Люсинда рассмеялась и повернулась так, чтобы тусклый свет из единственного окна кабинета упал ей на лицо.

— Не забывай, что она помолвлена, — твердо сказал Карлос. — Поэтому выбрось все дурные мысли из головы.

— Дядя! — воскликнула Люсинда. — Мы же брат и сестра!

Похоже, Джеральдо думал над этим вопросом.

— Теоретически это так: мы брат и сестра, но какой степени родства? Мы могли бы даже пожениться, если бы захотели.

Он посмотрел темными глазами в глаза Люсинды, казалось, проникая в глубину души.

— Я же сказал, что она помолвлена, — твердо заявил Карлос. — Не забывай, о чем я тебе говорил!

— И кто этот счастливчик? — спросил Джеральдо.

Когда он произносил эту фразу, в его глазах плясали огоньки, поэтому вопрос показался дерзким. Люсинда снова отвернулась. У нее горело лицо.

— Маркиз Оливейра, бывший министр его величества, — ответил вместо нее Карлос с намеком в голосе. — Большой человек.

— Надеюсь, он красив, — сказал Джеральдо. — Такая женщина, как ты, заслуживает красивого мужа.

— На портрете он красив, — заикаясь, произнесла Люсинда. — Но мы не встречались с ним лично.

Карлосу не нравилось, какой оборот принял разговор.

— Конечно, он красив! Он же богат, не правда ли?

— Желаю всего наилучшего, — сказал Джеральдо. Но, кланяясь, на этот раз он неотрывно смотрел на нее. Она тоже глядела на него затуманенным взглядом. Распрямляясь, Альдо схватил ее руку, как крошечную птичку, своими длинными пальцами и нежно коснулся ее губами. — Давай теперь будем друзьями, кузина, — после того как мы снова нашли друг друга.

Она почувствовала, как его усы щекочут ей костяшки пальцев.

— Я собираюсь в Биджапур. Хочешь присоединиться?

Карлос склонился через стол и зашипел, брызгая слюной:

— Что ты несешь, Альдо? Я никогда…

Но Люсинда уже услышала, а, когда повернулась к тио Карлосу, на бледном от мышьяка лице и в глазах с расширившимися от белладонны зрачками появилось такое просящее выражение, что ему не мог противостоять даже человек с такой сильной волей, как Карлос Дасана.

— Пожалуйста, дядя, пожалуйста! Ты же обещал разрешить мне навестить тио Викторио!

Карлос вынужден был признать, что это неплохая мысль. Если сейчас отправить ее в Биджапур, то будет проще закрыть дом. Но ему не нравились никакие идеи, которые пришли в голову не ему самому. Поэтому Карлос, конечно, сразу же ответил отрицательно. Потом он снова сказал нет, и еще раз нет.

Карлос предупредил, что путешествие будет сложным. А Биджапур — это не Гоа. Викторио, дядя Люсинды, который управлял торговыми делами Дасанов в Биджапуре, теперь состарился и часто болеет. От этих возражений намерение Люсинды только укрепилось. Джеральдо находил ответы на каждое из них, и каждый раз Люсинда снова умоляла дядю ее отпустить. Она говорила все более жалобно.

— Ну хорошо, малышка. Ты можешь ехать. Но будешь делать то, что тебе говорят, ясно? И для разнообразия подчиняться приказам.

— О да, тио Карлос, — ответила Люсинда и подошла, чтобы поцеловать его небритую загорелую щеку.

Затем или из-за мышьяка, или из-за туго затянутого корсета, или из-за возбуждения ее бледное лицо побледнело еще сильнее, глаза закатились, и она рухнула в обморок на руки дяди.

«Боже, она выглядит бледной как смерть, — подумал Карлос, подхватывая ее. — Пресвятая Дева Мария, она же взрослая женщина, — подумал он, глядя, как вздымается ее грудь. Ее темные локоны упали ему на предплечье. — Ты настоящая Дасана, моя дорогая племянница, а женщины семьи Дасанов опасны, как золото».

Карлос посмотрел на племянника, потом снова на Люсинду, которая уже шевелилась у него в руках.

«На что я согласился? — подумал дядя. — Пусть Пресвятая Дева Мария спасет нас от наших родственников».

* * *

Плоскодонный дау несся по серому морю, держась неподалеку от скалистого берега. Глаза капитана видели все: темное и грозное небо, и порывы ветра, и рулевого рядом с собой, крепко держащего сотрясающийся руль, и треугольный парус, который полоскался на ветру. Снова и снова он смотрел на капер[11]у входа в гавань, вооруженный тридцатью пушками. Трехцветный флаг капера ярко выделялся на фоне черных туч.

Последует ли он за ними? Станет ли стрелять? Когда дау зашел в гавань и воды Аравийского моря попытались отбросить его на покрытые мхом скалы Аргуина, капитан, прищурившись, все смотрел на военный корабль. Если тот разворачивается, чтобы выстрелить, капитан почти ничего не сможет сделать. Жители Гоа ему не помогут: у них нет кораблей для оказания сопротивления.