Наложница фараона - [26]
Вдруг возникла уверенность, что отец дома. Снова бежал мальчик по мостовой, по холодным камешкам, пригнанным друг к дружке. Снег на мостовой не держался. Небо, почти непрозрачное, светло-серое, опустилось между острыми концами крыш.
Он знал, что его прежний дом — с башенкой. Знал, что не заблудится.
Но когда он — и это получилось вдруг — увидел эту башенку так наяву, такую всю «на самом деле», вещную, даже давящую его маленькое, детское еще сознание этой своей вещностью, реальностью, тем, что была она такая настоящая и нельзя было от нее убежать. Ведь если убежать, она все равно останется, будет. И если закрыть глаза, она все равно будет. И значит, бежать или закрывать глаза — сильно-сильно, чтобы веки едва проглядывали тонко, остро, кончиками… значит, бежать или закрывать глаза — это только обманывать себя. Все равно останется, будет…
На окне, овальном и чуть стрельчато вытянутом, складчато присобрана бордовая бархатная занавеска. Она как-то коварно и враждебно и гибко изгибалась, замерев в этом изгибе. У нее как будто были такие красивые вишневые глаза, большие, и она ими смотрела, вроде бы и не зло, просто показывая, какая она красивая. Но было ощущение, что она беспощадная, она страшнее сказочной ведьмы, старухи с большими редкими зубами и торчащими из-под платка грязными дыбящимися космами седыми. Занавеска не шевелилась, но как будто живая была, как будто это была…
Он стоял, беззащитный, некуда было спрятаться, дому он был открыт. Он на миг зажмурил глаза, сильно-сильно. Это на миг дало хотя бы малое ощущение скрытости своей, защищенности. И это ощущение успокоило.
Вдруг уже не пугало что-то неясное и потому еще более страшное. Ушло совсем. Теперь мальчик только чувствовал, знал, зачем же он прибежал сюда.
К отцу! Было детское отчаяние после обыденных взрослых слов. Нет, нет, не надо! Пусть не будет! Чтобы не было так! Не будет! Чтобы не было нового отца. Не будет. Не будет! И это могли говорить и думать только о Гансе. Мальчику показалось, что мать и Ганса и его самого хотят испачкать, грязнить словами и предположениями. Но даже не это было самое противное. Мальчику страшно было подумать, но шевелилась, будто бесформенное еще насекомое выкарабкивается из кокона, шевелилась мысль: а если, а вдруг это… это правда?.. Нет! Нет! Потому что тогда он уже будет как будто бы и не он; и он убежит, уйдет от матери, из города, совсем, просто будет идти, идти… И будет мучительно и страшно-безысходно, потому что это будет уже и не он… А кто? Совсем непонятно. Только ему будет страшно и безысходно, потому что это будет не он. От него в нем останутся только этот страх и безысходность, все остальное в душе — это будет не он… Так не может быть. Нет! Неправда!..
Надо было сейчас же увидеть отца. Один вид живого, настоящего отца сразу бы уничтожил, смял, будто мертвые крылышки насекомых, бледно-хрупкие, смял бы все то… Теперь Андреас знал, что живого, настоящего отца надо поставить рядом с матерью, тоже настоящей и живой. И тогда ничего грязного, никаких плохих чужих слов и мыслей уже не будет, они просто потеряют свою силу, и потому их не будет, они будут мертвыми, как будто бледно-хрупкие крылышки мертвых насекомых…
Надо было войти в дом. Андреас чувствовал отчетливо, что его отец — в доме. Но так не хотелось идти в дом. И был страх, вдруг слуги не пустят его… Или она… увидит и прикажет не пустить…
Мальчик решил дождаться отца на ступеньках. Не было сомнения, что отец выйдет, и даже скоро. И не потому что отец должен куда-нибудь идти, а просто потому что отец почувствует: маленький сын ждет его.
Андреас хотел было сесть на каменную ступеньку крыльца, но подумал, что от этого можно простудиться, и остался стоять. Он набегался и стоял, согретый недавним быстрым движением, холодно ему не было. А когда он не присел, это он не о себе забеспокоился, но о матери. Она всегда так боится, что он простудится, или упадет и ушибется, когда бежит. Он почувствовал нежную жалость к матери. Она такая беззащитная перед всеми этими словами и предположениями чужих людей. Ему стало стыдно. Ведь и он, даже он, почти готов был предать ее, почти готов был поверить… Нет, нет, нет!..
Он резко мотнул головкой, сердясь на себя. Ему послышалось, будто повернулся ключ в замке внутри, в доме. Он быстро спрыгнул со ступеньки. Напряженно замер, глядя на большую дверь по-детски просительно, чуть приоткрыв губки. Дверь не открывалась. Мальчик отошел от крыльца и остановился сбоку. Он не сомневался, что дождется отца.
В это время Элиас Франк вышел в прихожую. В столовой служанка накрывала на стол. Он не понимал, почему внезапно возникло ощущение, будто он заперт, ему тесно, душно, он словно в тюрьме. Ощущение было совсем телесным, он решил, что ему нездоровится. Показалось даже, что сердце не то чтобы заболело, но как-то сжалось, стеснилось в груди. В сущности, можно было выйти на небольшой балкон и, опершись о завитки чугунной ограды, вздохнуть свежий воздух. Он так и хотел поступить. Но почему-то пошел в прихожую. Там вдруг словно бы очнулся. Даже немного удивился: зачем он вышел в прихожую? Но тут ему пришло в голову, что теперь он совсем близко от свежего, полезного для дыхания воздуха, стоит только отворить дверь. И он отворил дверь и сделал несколько нешироких шагов. Теперь он видел часть каменного крыльца. Снаружи дохнуло ветром. Он плотнее запахнул домашний бархатный халат, отороченный мехом. Он был в тонких чулках, туфли были мягкие домашние. Он и не собирался выходить. И было прохладно. Дуло. Но он почему-то еще шагнул и выглянул. Пасмурно было и серо. Но он почему-то вышел на крыльцо.
«В садах чудес» — второй том серии «Восточная красавица». В него вошли три романа: «Тайна магического знания» Якоба Ланга (Германия), «Платье цвета луны» Жанны Бернар (Франция), «Любовники старой девы» Клари Ботонд (Венгрия — Англия). Вас ждут удивительные приключения, странные превращения, путешествия в далекие страны и таинственные города, встречи со сверхъестественными существами и с людьми, наделенными необычайными способностями и свойствами.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Англия, 1918 год. В маленькой деревушке живет юная Леонора, дочь аптекаря. Она мечтает создавать женскую косметику. Но в деревне ее чудо-кремы продаются плохо… Однажды судьба дает ей шанс воплотить мечту – переехать в Америку и открыть свой магазин. Там девушка влюбляется и решает рискнуть всем… Нью-Йорк, 1939 год. Талантливая балерина Алиса получает предложение стать лицом нового бренда косметики. Это скандальный шаг, но он поможет ей заявить о себе. Леонора видит в Алисе себя – молодую мечтательницу, еще не опалившую крыльев.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
Третий том серии «Восточная красавица» — «Ковчег зари» — целиком посвящен иудейской старине. Из романа немецкого писателя Якоба Ланга «Наложница фараона», названного Фейхтвангером «маленькой энциклопедией средневековья», вы узнаете о жизни еврейской общины в средневековом германском городе. В повести израильской писательницы Марианны Бенлаид «Косматая на тропе любви» впервые в мировой литературе описаны «житие и деяния» демонов иудейской мифологии. Произведения отличаются занимательным сюжетом, тонко выписанным психологическим обликом героев.