Наказанный развратник - [7]

— А, Саша, — Вера наконец подняла на него глаза. — Как долетел?

И снова погрузилась в текст.

— А где Сёма?

— Шалит, — рассеянно отозвалась Вера.

— Что?

— Обрабатывает Антиноя.

— Что?.. Кого?..

— Да подожди, — отмахнулась Вера. — Мне надо сейчас эту главу отправить…

— Он тебя, кстати, хотел видеть, — встрепенулся Ваня, — с утра спрашивал.

— Сёма?

— Антиной.

Вера досадливо поморщилась.

— Сашенька, ты бы пошел, я не знаю… выпил бы кофе, а?

— Точно, — Ваня глянул на него виновато, — выпей пока кофе с котиками. Мы скоро придем.

— С какими ко…

Вера опустила очки на кончик носа и бросила на него взгляд, который в более чувствительной персоне прожег бы дырку. Но Саша лишь улыбнулся, аккуратно притворил дверь и пошел пить кофе.

В буфете было почти пусто — никаких котиков и никаких Антиноев. Зато там обнаружился Сёма. Он не шалил, никого не трогал, смирно сидел за столиком с Сундуковым, внимательно слушал и согласно кивал. Саша помедлил на пороге, разглядывая режиссера с некоторой опаской. Слишком живы были воспоминания о Великовском… Но ничто в Сундукове не внушало тревоги. От него веяло добропорядочной скукой и основательностью.

Сёма словно почувствовал спиной его взгляд и обернулся.

— Саша!

— Ну хоть кто-то рад меня видеть!

— Я тоже рад, — сказал Сундуков, поднимаясь и протягивая руку. — Молодец!

Это означало «молодец, что приехал» и предвещало вопрос «почему не хотел?». Саша торопливо спросил:

— А где котики?

— На крыше, — сказал Сундуков недовольно.

С одной стороны, это было логично. С другой… все-таки странно.

— А что они там делают?

— Медитируют.

Это ясности не добавило.

— Я как-то отстал от жизни, — признался наконец Саша. — Вроде по отдельности все слова понимаю, а смысл ускользает. Что за котики такие, а?

— Ну котики… — Сёма пошевелил пальцами в воздухе, силясь выразить что-то невыразимое. — Люша и Тотоша.

— Спасибо. Ты мне очень помог. Умеешь ты так объяснить, что сразу все становится понятно!

— Это Церлина и Мазетто, — сказал Сундуков. — Ну, в смысле исполнители, которые их поют.

— А почему они котики?

— Потому что они из КОТиКа. Ну из этого, как его… Камерный оперный театр имени Красавцева.

— Ага. А почему на крыше? Холодно еще, чтобы там медитировать.

— Они не на настоящей крыше, а на сцене… там декорации, ну и они на крыше сидят. Тотоша боится высоты, вот его и приучают помаленьку. А то ему надо будет Дон Жуана с крыши высматривать, а он на нее шагу ступить не может.

— Спасибо, — Саша улыбнулся Сундукову с искренней благодарностью. — А то я совсем запутался уже. Про котиков понятно теперь. А кто такой Антиной и как Сёма его обрабатывает?

Сёма поперхнулся чаем и сделал страшные глаза. Саша непонимающе заморгал. Сундуков отодвинул чашку, расплескав кофе на блюдце.

— Антиной — это, по-видимому, я, — сказал он.

В повисшей неприятной паузе вдруг пронзительно затрезвонил телефон, и Сундуков, насупившись, полез в карман.

— Да! Я. Что?.. Сейчас? Ну я не знаю, а что?..

Он встал из-за стола и отошел к окну.

— Ты с ума сошел! — зашипел Сёма. — Не называй его Антиноем!

— Да я ж не называл… Я откуда знаю? Вера сказала…

Саша смущенно оглянулся на Сундукова, который бубнил что-то в телефон. Его мощная кряжистая фигура заслоняла свет робкого апрельского солнца.

— А почему он… Антиной?

— Ну он же Антоний у нас по паспорту. Родители удружили… Ему вместо «здрасьте» каждый второй при встрече говорит: «Антоний, где твоя Клеопатра?»

— Ужас, — посочувствовал Саша. — Но Антоний — это все-таки ничего, почти нормально.

— Ну так-то да. Но у нас в прошлом месяце в афише опечатку сделали. И вместо «Антоний» написали «Антиной». Антиной Иванович Сундуков. И в таком виде его развесили везде. Ну на сайте ладно, быстро поправили, а вот на афишах…

Сундуков тяжело опустился на стул рядом с ними.

— Чертовы спамеры достали! Так о чем мы?

— О «Дон Жуане», — сказал Сёма. — Ты хотел что-то про концепцию.

— А, ну да. Так вот, я говорю, что этой опере надо вернуть ее первоначальный смысл. Это история о том, что разврат наказуем! Что беспорядочная личная жизнь до добра не доведет! Что не надо приглашать в свой дом на ужин кого попало!

— И людей убивать тоже нехорошо, — нерешительно вставил Саша.

Ему было неловко за то, что он обозвал ни в чем еще не провинившегося Сундукова Антиноем, и хотелось сказать ему что-то приятное. Сундуков обернулся к нему.

— Да, кстати, а вот Лепорелло… Как ты думаешь, как он жил до того, как пошел в услужение к Дон Жуану?

— Хорошо жил, — Саша пожал плечами. — Никакие статуи в гости не приходили, никто не проваливался в огненную бездну. Хорошая была жизнь.

Сёма посмотрел на него с укоризной.

— Вообще они ведь не так давно знакомы, если подумать, — продолжал Саша. — Года два-три, не больше.

— Это ты откуда взял? — прищурился Сундуков. — В либретто ничего такого нет.

— В либретто нет, но можно подсчитать. Вот смотрите. По сколько женщин в сутки соблазнял Дон Жуан? Ну так, в среднем.

— По десять, — сказал Сёма.

— Не многовато? — нахмурился Сундуков.

— Ну в либретто же написано, что по десять за раз! Он сам так говорит.

— Тю! Мало ли что он говорит. Здоровья ему не хватит, по десять-то за раз…