Наказанный развратник - [26]

— Лучше Сашу подбрось до дома. Вам вроде по пути?

— Не надо, спасибо, — Саша покачал головой. — Я на такси. Подожду только, пока час пик пройдет.

Он с вялым удивлением наблюдал, как Вера и Сундуков пробираются между столиков к выходу. Как легко образуются и распадаются кратковременные связи между людьми, когда они делают общее дело… Давно ли Вера грозилась уйти из спектакля, а Сундуков с готовностью указывал ей на дверь? И вот они уже мирно пьют кофе вместе, и Сундуков по доброй воле предлагает подвезти ее до дома. Совместный труд объединяет. Делать что-то вместе — одна из величайших радостей, доступных людям, как говорит Сёма. И это действительно радость, хотя и напополам с головной болью. И ценить это в полной мере начинаешь только тогда, когда ты этого лишаешься. Может, пойти поговорить с Сёмой? Но что он может сказать? Да и вообще… бегать и жаловаться старшим, словно дитя малое… Нет уж.

— Саш, ты что-то бледный такой, а?

Он успел забыть про Васю, которая продолжала сидеть на стуле рядом, и даже вздрогнул, услышав ее голос.

— Да нет, я обычный.

Он постарался принять беспечный вид и повернулся к Васе. У нее и у самой в лице не было ни кровинки. Бедная, доконает ее эта книжка, уж скорее бы напечатали.

— А я всем на работе рассказала, что смотрела репетицию «Дон Жуана». Мне теперь все завидуют. Я еще приврала, будто Дон Жуан там голый! — Вася улыбнулась, но эта ее попытка быть жизнерадостной выглядела жалко и неубедительно. — Я только на первый спектакль не попадаю… А во втором ведь тоже ты будешь петь, да?

— Я не буду. Ни в первом, ни во втором. Травма. Неудачно порепетировал.

Показная беззаботность слетела с Васи в один миг.

— А что случилось?

— Связки.

— А… — она растерянно заморгала. — Но это ведь пройдет?

— Пройдет.

— Но тебе, наверно, разговаривать теперь нельзя? А я тут пристаю…

— Что? А, да нет. Не те связки. Нога. Подай, пожалуйста, костыли, вон там в углу.

Но Вася не пошевелилась и не отвела от него взгляда.

— Я понимаю, — вдруг сказала она. — Обидно. Такая роль… обидно. У меня однажды так зарубили проект, уже почти готовый. Я в жизни больше ничего так не хотела… Я всю душу в него вложила. Второго такого и не будет у меня никогда. Я, знаешь, ни об одном расставании так не убивалась. И все говорили: да ладно, да будет тебе, не последний ведь… Но я-то знала, что последний. Есть такие вещи… штучные. Если упустишь свой шанс — все, второго не будет. Это очень тяжело.

Она запнулась, помолчала и, не дождавшись ответа, поднялась и подала ему костыли. Саша заторопился вставать, и боль в ноге, притихшая было в состоянии покоя, проснулась и отозвалась во всем теле.

— А как ты до такси дойдешь? — забеспокоилась Вася.

— Да нормально. Главное — на ногу не наступать, а я не наступаю. Вставать только трудно.

— Ясно. А то я хотела сказать… может… пошли выпьем, а?

— Да нет.

— Да пошли. Ну, если тебе и правда не трудно ходить. Мы по чуть-чуть. Тут бар через дорогу, сразу у выхода, даже идти особо никуда не надо. Такси потом сразу к нему вызовешь, поедешь домой, посмотришь сериал… ты ведь смотришь что-нибудь? Ну вот. И ляжешь спать. А завтра будет новый день. Пошли!

Вася была права. Вечер только начинался, и до темноты еще очень далеко, хотя и сумрачно стало из-за набежавших облаков. Но весь вечер еще впереди, долгий и светлый, и надо его чем-то заполнить, утомить себя, чтобы удалось заснуть, когда наконец наступит милосердная тьма.

Пока они были в театре, прошел дождь, и на мокром переходе блестела кроваво-красная дорожка от фонаря светофора. Саша завертел головой.

— А куда мы идем-то?

— Да вон вывеска, видишь? Через дорогу. Вон огоньки мигают, возле банка.

— Ага, вижу. Надо же, каждый день здесь хожу, а не замечал. Совсем оторвался от реальности.

— Тут раньше цветы продавали, а теперь вот бар открылся. Я сама там еще не была, фотографии только видела. В инстаграме. Там такой интерьер интересный, они даже специально фотосессии проводят. И у меня промокод где-то есть, так что можно со скидкой… Нам зеленый, идем!

В баре было темновато, шумно и, на Сашин взгляд, не очень уютно. Слишком уж ядовитые цвета, и резкий свет лампочек бьет по глазам, но не рассеивает полумрак. К тому же пол разноуровневый, всюду ступеньки — еще сегодня утром он бы едва обратил на них внимание, а теперь они превратились в серьезное препятствие. Но раз уж назвался груздем — полезай. А вот остальным посетителям, похоже, здесь нравится. И все с любопытством вертят головами — видать, тоже клюнули на фотографии в инстаграме, как Вася. Хотя тут ведь и вообще место бойкое, самый центр, от площади зеленые бульвары уходят в обе стороны. Так что некоторые наверняка просто шли мимо и заинтересовались новой вывеской. Как он хоть называется, этот бар? Надо у Васи спросить. Только музыка слишком громко играет, а сейчас так хочется тишины. Ну ладно, они ведь тут ненадолго.

Вася вернулась от барной стойки с двумя бокалами.

— Ага, спасибо. Я еще такси сейчас вызову, ладно?

— Потом вызовешь. Оно быстро приедет, тут их полно.

Приложение в телефоне зависло и не желало загружать форму вызова такси. Саша нехотя сунул телефон в карман. Все-таки надо ехать домой. Нога его не беспокоила, но он почувствовал, что на лбу выступили капли пота, а рубашка прилипла к спине. Душно здесь. Оно и не удивительно, влажность после дождя, а тут такая толпа народу набилась. Он обхватил липкими пальцами прохладный бокал, поднял его и приложил к щеке. На круглой картонной подставке на столе остались мокрые следы. Что-то там написано… «Фея Драже». Странное название для бара, хотя бы и рядом с театром. И до чего же все-таки раздражающая музыка, прямо какофония какая-то, хотя вроде бы только что звучало что-то знакомое. Он попытался уловить ускользающую мелодию, но вдруг понял, что слушает тишину и звон в собственных ушах.