Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [7]
Вышеназванные и многие другие причины подталкивали молодежь к совместному проживанию. В результате уже в 1923 году, например в Москве, в коммунах проживало более 40 % молодых рабочих>1. Власть стремится распространить сформированный ею идеал коммунального жилища на все слои населения — на 1 марта 1923 года, по данным МУНИ[47], в Москве зарегистрировано 1075 домов-коммун[48] с более чем 100 тысячами рабочего населения[49], что приблизительно составляет 6,6% от почти полутора миллионов человек населения города.
В отличие от молодежи, семейные рабочие переселялись в квартиры центральной части города весьма неохотно[50]. Некоторые причины такого нежелания формулирует С. Г. Струмилин: «Рабочие не проявляют особой охоты к переселению уже потому, что им и без того не тесно, а слишком просторные квартиры при современной дороговизне дров представляют уже не удобство, а прямое бедствие. (...) К этому нужно прибавить, что барские квартиры — в центре города, а заводы — на окраинах, и рабочему приходится после переселения в центр тратить лишнее время и деньги на проезд к месту работы»[51].
Другие причины заключались в том, что коммунальная квартира не являлась для рабочих вожделенным идеалом жилища. Около 60 % рабочих предреволюционной России и так обитало почти в коммунах — рабочих казармах. Личное имущество здесь было сведено до минимума. Стиль повседневной жизни был лишен каких бы то ни было элементов приватности. В российской ментальности рабочая казарма рассматривалась как некий переходный тип жилища, временное пристанище наименее квалифицированной и наименее обеспеченной части пролетариата. Она никогда не ассоциировалась с домом в широком смысле этого слова. Люди, оказавшись здесь, стремились любыми способами обрести более индивидуализированное жилье[52].
Самостийные коммуны стихийно возникают в послереволюционные годы в целях облегчения выживания наиболее неимущих рабочих. Но и эти коммуны, и коммунальные квартиры покомнатно-посемейного заселения, в которые власть превращает квартиры буржуазии, воспринимаются рабочими, жившими до революции в рабочей казарме, как временное, вынужденное жилище. Безусловным благом подобное переселение было лишь для тех, кто не имел нормального жилья — обитателей подвалов, чердаков, коечно-каморочных квартир, ночлежек и т. п.
И все же, несмотря на упорное нежелание рабочих с окраин перебираться в барские квартиры в центре города, вселение в них продолжается. Продолжается потому, что квартирный передел: а) преследует пропагандистские цели — наделить представителей победившего класса внешними знаками господства, в частности, жильем в центре города; б) соответствует задаче новой власти по перераспределению имущественных прав от богатых к бедным — последние бесплатно получают недвижимость со всем ее наполнением (мебелью, посудой, вещами и прочим), в) отвечает идее создания трудо-бытовых коллективов>1.
Решение власти о переселении семей рабочих с окраин именно в центральные районы вызвано не только социально-культурной престижностью центра по отношению к городской периферии, но еще и тем, что в этих районах можно при уплотнении получить больший объем жилой площади для заселения в силу того, что люди здесь проживают менее скученно.
Переселение рабочих в барские квартиры стимулируется материально — рабочим выдаются субсидии на переезд, а проживание объявляется для них бесплатным. Так, в январе 1921 года СНК РСФСР постановляет отменить квартплату для рабочих[53]. Под действие постановления подпадают, помимо рабочих и служащих государственных предприятий, также жены, вдовы, дети и родители красноармейцев и военных моряков, все лица, находящиеся в ведении Народного комиссариата социального обеспечения и Народного комиссариата здравоохранения. Продолжается это примерно год. В начале 1922 года вводится всеобщая оплата жилья и коммунальных услуг[54]. Однако такая категория населения, как рабочие и служащие государственных предприятий, по-прежнему остаются освобожденными от оплаты за жилье и коммунальные услуги[55]. Только начиная с 1923 года оплата становится обязательной и для них>[56], но при этом величина оплаты устанавливается дифференцировано для разных категорий населения: для рабочих и служащих госпредприятий она оказывается настолько низкой[57] и не соответствующей реальным эксплуатационным затратам, что ее приходится поднимать и в следующем, 1924 году[58], и 1925 году[59], и в последующие годы.
И все-таки, при всей решительности в осуществлении жилищной политики, советской власти не удается получить быстрых результатов в повсеместном формировании коммунального жилища. Пролетарии продолжают оставаться в своих прежних домах, несмотря на отсутствие там элементарных удобств. Они предпочитают свои неказистые, но более соответствующие сложившемуся образу жизни индивидуальные домики на окраинах городов (с маленьким клочком земли, на котором можно выращивать что-нибудь съестное) комнатам в коммунальных квартирах в многоэтажных домах центральных районов, где, по данным Всесоюзной переписи населения 1926 года, в среднем на одну комнату приходится 2,7 человека
