Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [6]
Значение терминов «уплотнение» и «самоуплотнение» разъясняется в Практическом комментарии к Инструкции Жилищного отдела МКХ о порядке уплотнения жилищ: «Уплотнением называется увеличение населения данной жилой площади или лишение жильцов части жилой площади. Уплотнение бывает принудительное и добровольное. Принудительное уплотнение, называемое просто “уплотнением”, производится независимо от согласия на него уплотняемых, а добровольное уплотнение, называемое “самоуплотнением”, заключается в предоставлении части жилой площади новым жильцам, вселившимся в жилое помещение с согласия уплотняющихся»[38].
Осуществление самоуплотнения законодательно подкрепляется постановлениями городских советов. Так, например, 28 июля 1924 года президиум Моссовета в своем постановлении «Об ответственных лицах по квартирам» предписывает всем, кто проживает на площади, превышающей санитарную норму в 16 кв. аршин (8 кв. м), потесниться и сдать «излишек» жилой площади для заселения нуждающимися[39]. Постановление еще раз фиксирует, что право на самоуплотнение необходимо реализовать в течение двух недель — «в случаях, когда площадь помещения дает возможность уплотнения жильцов, согласно существующим нормам, квартиро-и комнатопользователям предоставляется 2-недельный срок для подыскания сожителей и самоуплотнения»[40]. Затем вопрос о вселении на излишки площади решается не ее съемщиком, а домоуправлением.
Глава 2
КОММУНАЛЬНОЕ ЖИЛИЩЕ
Феномен советской коммунальной квартиры порожден жилищным переделом — реквизицией и уплотнением квартир буржуазии с вселением в них семей рабочих (в каждую комнату по семье). С его началом в квартиры в центре города первой устремляется некоторая часть пролетарской молодежи. Она активно и добровольно включается в реализацию планов власти по формированию коммунального жилища, устраивая в уплотняемых квартирах буржуазии молодежные коммуны. Большую роль в самостийном объединении молодежи в коммуны играет естественное желание молодежи отделиться от семьи и жить собственной независимой жизнью. Рабочая молодежь тяготеет к коммунам также по причине их революционной престижности. Ради сопричастности к «революционному процессу» молодые люди готовы многим жертвовать. Например, писательница В. Ф. Панова вспоминает о коммуне в Ростове, члены которой «поселились в ванной комнате какой-то... квартиры, один спал на подоконнике, двое на полу, лучшим ложем, занимаемым по очереди, была ванна»[41]. Молодые люди объединяются вместе также и для преодоления материальных трудностей — этому отвечают и традиции общинного крестьянского быта, и официальная политика, которая поощряет вступление в бытовые коммуны. «Членам бытовых коммун предполагалось предоставить ряд льгот и привилегий: преимущество при приеме на работу и поступлении в учебные заведения, освобождение от ряда налогов и др.»[42]
Совместная жизнь за счет объединения вещей, продуктов и денежных средств для многих молодых людей, только начинающих свою трудовую карьеру, способна была предложить реальный выход из естественных материальных затруднений. В таких коммунах подчас «...все белье и платье делалось собственностью коммуны и пользовались им, когда было нужно и по очереди»[43]. А. Косарев, будущий генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, решительно отказался жить с матерью и поселился с тремя товарищами в небольшой комнатушке. «Жилье, барахло и шамовка» были в ней общими[44].
В формировании молодежных коммун большую роль играла также романтическая устремленность к легализации тех сторон жизни, которые были желанны для молодежи, но строго регулировались традиционными религиозными и моральными предписаниями (в частности, половым отношениям) — молодежь объединялась в коммуны из желания «нанести удар по патриархальной семье», сформировать и осуществить на практике новые отношения между мужчиной и женщиной. «Половой вопрос просто разрешить в коммунах молодежи, — писали комсомольцы московского завода «Серп и молот» в журнале «Смена» в 1926 году. — Мы живем с нашими девушками гораздо лучше, чем идеальные братья и сестры. О женитьбе не думаем, потому что... слишком заняты и, к тому же, совместная жизнь с нашими девушками ослабляет наши половые желания. Мы не чувствуем половых различий. В коммуне девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни. Если вы не хотите жить, как ваши отцы, если хотите найти удовлетворительное решение вопроса взаимоотношения между полов, стройте коммуну рабочей молодежи»[45]. Молодежь стремилась к самостоятельности и свободе, к формированию идеала того этапа жизни, когда молодой человек уже чувствует себя вполне взрослым, уже свободным от вырастившей его семьи, но еще не обремененным пока собственной семьей. Например, в уставе первой бытовой коммуны Московско-Нарвского района в Ленинграде было записано весьма соблазнительное положение — коммуна платит алименты
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
В мировой истории промышленного производства ХХ века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры — методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации.При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г.Фирма А.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.