Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [64]

Но не желают трудиться не только представители «бывших» (социально чуждых), кое-кто из «нынешних» (социально близких) также не слишком рвется самоотверженно работать — прогуливает, пьет водку, самовольно прекращает трудовую деятельность, «перебегает» с предприятия на предприятие и т. д. Административные меры, применяемые властью к «трудовым дезертирам»^[670], уклоняющимся от работы или самовольно оставляющим ее, не дают ожидаемых результатов. Денежные штрафы, опубликование штрафных дезертирских списков, сокращение натуральных выплат, моральное воздействие и прочие меры оказываются малоэффективными. Поэтому несмотря на общее благосклонное отношение к рабочим и совслужащим, власть по отношению к некоторым из них (так называемым «плохо трудящимся»), начинает энергично применять более фундаментальное средство принуждения к труду — жилище. Власть уже апробировала это средство по отношению к неработающим, и оно оказалось весьма действенным.

Власть усиливает зависимость работников от администрации предприятий, на которых они трудятся, начиная отрабатывать те жесткие формы, с помощью которых скоро повсеместно станет принуждать рабочих к труду посредством жилья. Различие в принудительных действиях по отношению к социально близкими и социально чуждыми все более стирается. Единственное различие, которое все еще остается между мерами, применяемыми к тем и другим, состоит в том, что первых она выселяет в месячный срок; а вторых — в недельный^[671]. И еще одно различие — социально чуждым не предоставляются при выселении никакие иные жилые помещения; а социально близким — рабочим и служащим, выселяемым из закрепленных за ведомствами домов, — альтернативное жилье все же предоставляется; но эта обязанность с администрации предприятий и учреждений снимается и возлагается на местные органы власти[672].

Когда речь идет о принудительной стороне государственной жилищной политики по отношению к социально чуждым категориям населения, власть единым фронтом противопоставляет им социально близкие категории, не делая различий между рабочими и служащими. Когда же речь заходит об отношении власти к социально близким, то между рабочими и служащими она делает очень большое различие. Официальным оплотом власти (интересы которых она якобы выражает) являются рабочие. При этом государственные служащие однозначно располагаются на втором по значимости месте.

Речь идет не о протекционизме рабочим, а о той реальной, целенаправленной (через идеологию, через практические действия) работе, которую проводит власть по формированию класса-гегемона, социального слоя, довлеющего над другими, повсеместно и ежечасно проводящего и осуществляющего политику власти по всем вопросам и поэтому пользующегося преимуществами во всем^[673]. Власть не просто заинтересована, а жизненно нуждается в том, чтобы в городских многоквартирных жилых домах, которые являются основным типом жилья в осуществляемой властью жилищной политике, большинство проживающих были рабочими. Поэтому, в частности, в 1930 году выходит специальный Циркуляр НКВД, разъясняющий вопрос количественного вселения рабочих в возводимые в городах жилые дома (по отношению к другим категориям населения): «Партия и правительство прилагают значительные усилия для улучшения жилищных условий рабочего населения. (...) Однако материалы с мест о заселении жилой площади муниципального строительства 1929 г. свидетельствуют о том, что директива правительства о закреплении за рабочими не менее 75 % всей вновь выстроенной жилой площади в большинстве городов не выполняется. В среднем по РСФСР рабочим отведено для заселения в муниципальных домах нового строительства около 52,7 %. В ряде городов площадь, предоставленная рабочим, снижается даже до 30 % и ниже»^[674]. В Циркуляре зафиксировано, что разрыв между нормой жилой площади рабочих и служащих существует и в старых домах муниципального фонда, поэтому он требует от НКВД «устранить подобные явления, возлагая ответственность за это на исполнительные комитеты и городские советы»[675].

Власть при любых условиях стремится удерживать рычаг управления под названием «жилище» исключительно в своих, и только в своих руках. Она решительно запрещает какие бы то ни было формы приобретения, обмена и перераспределения жилья, кроме официально разрешенных, и, следовательно, полностью контролируемых ею. Постановление ВДИК и СНК РСФСР от 9 августа 1926 года, о дополнении Уголовного кодекса статьей, карающей за продажу квартир и комнат уголовной ответственностью¹, исключает последнюю возможность для населения самостоятельно решить свои жилищные проблемы² и подводит еще одно, очень веское законодательное обоснование: государство имеет исключительное право наказывать и миловать жилищем. Принятый И октября 1926 года декрет ВДИК и СНК «О порядке выселения лиц, осужденных за покупку жилплощади, из занимаемых ими помещений» предписывает: «Лица, осужденные по ст. 98 УК за покупку жилой площади, выселяются вместе с семьями из занятых помещений по определению суда»[676]. Причем и здесь, карая за незаконную покупку жилплощади, она делает различия между социально близкими и социально чуждыми, между трудящимися и нетрудовыми элементами. В декрете от 11 октября 1926 года «О порядке выселения лиц, осужденных за покупку жилплощади, из занимаемых ими помещений»