Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [51]

Шрифт
Интервал

и б) СНК РСФСР «О мероприятиях по жилищному хозяйству в городских поселениях»>[527] было вызвано тем, что выселение граждан из занимаемого ими жилья без предоставления иной площади приводит в этот период к массовому самовольному занятию помещений в домах самого различного типа. Так, постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 1 августа 1929 года[528] законодательно фиксирует случаи, при которых (и только при которых) граждане приобретают право на занятие жилой площади: «а) с согласия надлежащих домоуправлений; б) в порядке самоуплотнения отдельных съемщиков помещений[529]; в) в порядке обмена помещениями; г) по ордерам коммунального отдела»[530]. Члены семей, живущие совместно с гражданами, получившими в указанных выше случаях право на занятие жилой площади[531], также получают право на занятие жилой площади[532]. Все остальные случаи занятия жилой площади объявляются незаконными.

Власть стремится максимально сузить правовую область, в рамках которой самостоятельное и не зависящее от государства распоряжение людьми жилищем осуществляется на законных основаниях. Если в первые годы советской власти рабочие, поступившие работать на предприятие и получившие от него жилье, сразу становились его законными обитателями, то теперь рабочие должны проработать на предприятии не менее двух лет для того, чтобы приобрести право на занятие ведомственной жилой площади[533]. Если раньше, уволившись с работы, они продолжали жить на площади, предоставленной им их бывшим местом работы (и это обстоятельство, напомним, в период 1921-1924 годов постепенно стало большой проблемой для руководства предприятий, так как мешало формированию стабильных трудо-бытовых коллективов), то теперь эта проблема решается решительно и однозначно — при увольнении с работы рабочие сразу и безоговорочно теряют право проживания в закрепленных домах. Причем рабочие и служащие, изначально временно проживающие в закрепленных домах (то есть лишь на срок, обусловленный трудовым договором), вообще не приобретают самостоятельного права на занятие жилой площади>[534] и обязаны по истечении срока договора незамедлительно освободить жилую площадь, что, как мы указывали, подтверждается распиской, представляемой временными жильцами при заселении. Студенты и учащиеся поселяются в общежитиях также лишь на время и также без всяких прав на жилую площадь>[535].

Обитая в жилье, принадлежащем ведомству, люди оказываются в положении подневольных работников, ибо вынуждены жить и работать так, как того требует от них администрация фабрики, завода или учреждения. В каждодневном существовании, возможно, люди не всегда ощущают на себе это воздействие, поскольку далеко не всегда администрация его проводит — до тотального контроля над повседневным бытом руки не доходят. Но потенциальная возможность осуществления подобного воздействия со стороны администрации обеспечивается законодательно и как следствие незримо и неявно постоянно присутствует и ощущается, что в результате оказывается очень мощным фактором подсознательного регулирования трудового и бытового поведения людей. И периодически, в отдельных случаях, в «показательно-воспитательных» целях по отношению к конкретным личностям или при проведении массовых кампаний, предписанных сверху, администрация демонстрирует свои возможности в расправе с непослушными — лодырей или безнадежных пьяниц, непокорных или «борцов за правду»[536] увольняют и немедленно выселяют из жилища. Жилой фонд, переданный государством ведомству или находящемуся на территории, перешедшей в распоряжение предприятий, становится средством морально-психологического и поведенческого подчинения людей, которые, оказавшись в положении уволенных (то есть нетрудящихся), превращаются, по сути дела, в бесправную, нищую и бездомную массу, лишенную продуктовых карточек, вещевого довольствия, жилища. И жаловаться на это положение некому — сами виноваты! — не держались за место работы, где все это предоставлялось. Населению есть чего бояться.

Лишь командный состав Красной Армии и Флота, их семьи, семьи красноармейцев, ответственные работники военно-административного ведомства, служащие войск ГПУ и милиции, а также члены семей лиц, служащих в означенных войсках по мобилизации, обладают некоторыми правами на жилую площадь даже в случае их увольнения. И то лишь правами быть выселенными на улицу не сразу (и без предоставления какой бы то ни было жилплощади), а, как мы указывали, на льготных условиях>[537]. Причем в последующий период осуществления жилищной политики (1929— 1937 годы) эти права будут сильно откорректированы в сторону ужесточения, в результате чего и красноармейцы, и сотрудники милиции (члены их семей), и прочие перечисленные выше категории «госслужащих», в случае прекращения служебной деятельности, обязаны будут также освобождать ведомственные жилые помещения и на тех же условиях, что и все иные категории лиц>[538].

В начале 1928 года, как мы указывали, выходит постановление ЦИК и СНК СССР «О жилищной политике», которое предписывает предоставить промышленным и транспортным предприятиям «право полного освобождения в административном порядке жилых помещений, находящихся на территории предприятий, от лиц, не работающих на данном предприятии»


Еще от автора Марк Григорьевич Меерович
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.


Альберт Кан в истории советской индустриализации

В мировой истории промышленного производства ХХ века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры — методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации.При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г.Фирма А.


Рекомендуем почитать
Псковская судная грамота и I Литовский Статут

Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.


Краткая история династий Китая

Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.


Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.


Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.


Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.


Разделенный город. Забвение в памяти Афин

В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.