Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [14]
Параллельно с квартирными комиссиями, ведущими учет жилого фонда, осуществляющими переселения, вселения, уплотнения и прочее, реальную текущую работу по хозяйственному попечительству о жилище продолжают осуществлять домовые комитеты.
Кроме квартирных комиссий, действующих вместе с домкомами на низовом уровне исполнительной иерархической структуры, формируются: 1) «уличная жилищная комиссия»; 2) «участковая жилищная комиссия»; 3) «районная жилищная комиссия»; 4) «центральная жилищная комиссия». Наряду с «комиссиями» власть создает и другие органы — «жилищные советы» (уличные, участковые, районные). Команда к их формированию дается в исполнительной части декрета «Об отмене права частной собственности на городские недвижимости»: «Для непосредственного заведования отчужденными недвижимостями, местная городская власть обязана немедленно организовать... уличные, участковые и районные жилищные Советы, на обязанность которых возлагается: а) наблюдение за ремонтом, отоплением и освещением зданий и поддержанием в исправности отчуждаемых недвижимостей; б) наблюдение за своевременными взносами наемной платы съемщиками земельных участков и строений»[131].
В марте 1918 года система руководства жилищным хозяйством в городах дополняется еще одним иерархическим уровнем — создаются центральные жилищные советы, объединяющие и возглавляющие уличные, участковые и районные жилищные советы: «Для общего заведования всеми отчуждаемыми недвижимостями Советы рабочих и Солдатских Депутатов или Городские Думы каждого города обязаны немедленно образовать центральный Жилищный Совет с привлечением в него представителей строительных и других профессиональных союзов, представителей кооперативов, железнодорожного союза и других организаций»[132].
Отличие «жилищных советов» от «жилищных комиссий» примерно такое же, как советов, как органов местной власти от исполкомов — одни обобщают информацию, принимают решения и контролируют их воплощение, а другие эти решения приводят в практическое исполнение.
В итоге существующие домовые комитеты оказываются «погруженными» в объемлющую структуру органов управления жилищным хозяйством в городах. За счет «набрасывания» на них организационной формы, они оказываются в подчиненном и контролируемом положении. Этот управленческий прием будет впоследствии использован неоднократно и почти всегда неизменно эффективно. С его помощью власть будет придавать стихийно возникающим снизу жилищным инициативам вид законосообразного действия и получать в свои руки средство контроля над первоначально не зависящей от нее самодеятельностью людей.
В середине 1918 года власть разводит функции попечения о домах в «разные руки». Домостроения, которые национализированы вместе с промышленными предприятиями и хозяйственно закреплены за ведомством (наркоматом), остаются в их зоне ответственности. А те домостроения, которые составляют прочий городской жилой фонд, вменяются в ответственность органам местной власти — советам рабочих и красноармейских (солдатских) депутатов. Между этими «субъектами» и происходит перераспределение муниципализированных домостроений. Так, декрет ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене прав частной собственности на недвижимости в городах» предписывает: «...строения, занятые для нужд учреждений и ведомств государственного управления, остаются в их распоряжении и эксплоатации»>[133]. А «строения, эксплоатируемые учреждениями и ведомствами путем сдачи в наем, а также все вообще строения, кои не являются необходимыми для самих учреждений и ведомств, поступают в распоряжение местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов»>[134]. Также в распоряжение местных органов власти передается право застройки в городах с населением свыше 10 тыс. чел.[135]
Местные советы, в руки которых, согласно постановлениям центральной власти, переходит распоряжение землей и недвижимостью[136], вынуждены формировать для работы с ними специальные органы — жилищно-земельные отделы[137]. Это происходите первой половине 1918 года. Так, например, в мае 1918 года в Москве организуется «жилищно-земельный отдел Московского Совета (ЖЗО), в задачу которого входит: а) учет квартир и нежилых помещений; б) распределение помещений между населением и учреждениями (с осуществлением при необходимости реквизиций помещений и выселений их обитателей); в) заведование эксплуатацией земельных участков и разработка проектов ремонта и нового строительства; г) установление наемной цены на земли и помещения. В районах Москвы (а их на тот период всего шесть: Краснопресненский, Хамовнический, Бауманский, Сокольнический, Замоскворецкий и Рогожско-Симоновский) создаются районные жилищно-земельные отделы (РЖЗО)»>[138]. А для осуществления текущей эксплуатационно-хозяйственной работы в домах «жилищно-земельные отделы используют домовые комитеты или назначают комендантов»>[139].
Глава 7
НОВАЯ ЖИЛИЩНАЯ ПОЛИТИКА
К 1921 году разрушение муниципализированного жилища и технической инфраструктуры, наступившее в связи с уничтожением класса собственников недвижимости, ранее попечительствовавших о своих домостроениях, приобретает характер национального бедствия.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
В мировой истории промышленного производства ХХ века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры — методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации.При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г.Фирма А.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.