Наказание - [2]

– Готов?

Этот вопрос явно предназначался ему. Ваня нервно потянулся за колготками.

– Пошевеливайся! Опять опоздать хочешь? - и мужчина с размаху шлепнулся на кровать. – Вот, черт! – Следом раздалось матерное ругательство. – Да ты че, обоссался что ли? Ха! Мой Ванька – ссыкун!

-Кость, не кричи на него, – раздался примирительный голос появившейся на пороге Варвары. – Я его только разбудила...

– Без тебя разберусь!– донеслось в ответ. Отец повернул голову к сыну, впился взглядом в личико с кулачок и спросил:

– Ты - мужик?

Ваня растерянно посмотрел на потертый рукав куртки, следя за малейшим движением могучей руки. Немного подумал и кивнул.

– Какой же ты мужик, раз ты ссыкун?

Не зная, что ответить, Ваня молчал. Отец же продолжал:

– Тебе сколько лет то?

– Пя-ять...

– Пять! Завтра уже шесть! И не стыдно в шесть лет ссаться то? Мальчишки в садике узнают – засмеют. И в армию тебя не возьмут! Их возьмут, а тебя – нет! Понял?

– Понял, – пискнул Ваня, сообразив, что сикаться все-таки плохо и мигом скрылся за материнской юбкой.

– Ну, иди же, одевайся, – подтолкнула Варвара сына и укоризненно прошептала: «Ну, что же ты с ним так строго?»

– Пусть мужиком растет, а не тряпкой! – рявкнул Костя и нехотя поднялся. – Устал, я Варь. Сегодня столько работы…Семеныч, козел старый, придирался как всегда. То не так, это не эдак…

Ваня быстро одевался, не желая вызвать неудовольствие отца, с которым еще предстоял неблизкий путь в садик. В глазах застыл испуг, – с ним что-то не так. Он не такой как все? Плохой? Руки еще быстрее зашарили в ящике в поиске носка. Неужели мама тоже считает, что он плохой?

При взгляде на мать неожиданно мелькнула надежда на то, что сегодня его оставят дома и в садик не поведут. Отец как всегда ляжет спать, а он останется наедине с мамой! Ваня слезливо захныкал:

– Мам, можно я не пойду? Я че-то болею…

Но ответил отец.

– Не придуривайся! Щас как дам по лбу и вся твоя болезнь мигом пройдет. Дать?

– Будь хорошим мальчиком, не капризничай, – добавила ласково мать и потянулась за шарфом. – Завтра суббота. Выходной. Будешь дома целый день.

Через пять минут маленькие ноги торопливо шагали по хрустящему снегу, стараясь попасть в большие следы. Впереди была лишь сильная и широкая спина отца и темнота. И яркие звезды на небе. Сколько звезд!

– Шевелись! – взгляд отца посуровел, так как сын стоял и с любопытством смотрел вверх. – А то на день рожденья без подарка останешься!

Услышав про подарок, Ваня засеменил вперед. Из – под мехового козырька шапки сверкнули счастливые глаза:

– Подарок? Мне? А какой?

– Машинку!

– Машинку? Ура! А почему у меня день рожденья завтра?

– Потому что ты родишься завтра.

– А когда у меня еще день рожденья?

– Через год.

– А почему день рожденья только раз в год? Я хочу два или три. Хочу, чтобы день рожденье было седня. Можно?

– Заткнись! Надоел уже!

Ваня покорно замолчал и вложил маленькую ладошку в крепкую ладонь отца. Замаячили огни детского сада. В раздевалке мальчик потянул носом и учуял ни с чем не сравнимый запах творожной запеканки. Ноги привычно понесли к деревянному шкафчику с пузатой тыквой на дверце. В коридор вышла молоденькая воспитательница и нежно, с улыбкой протянула:

– Ванечка Воронцов! Доброе утро, мой хороший! Как твои дела?

– Нормально! – прозвучал бодрый ответ, и тут же взгляд опасливо скосился в сторону отца, – только бы тот не рассказал про то влажное пятно! Дыханье перехватило от болезненного ожидания...

– Веди себя хорошо, – буркнул тот и вышел, а сын радостно поспешил в игровую комнату.

Глава 2

На кухне было шумно. То и дело раздавался грохот кастрюль, звон тарелок, треск шипящего в сковороде масла. Хозяйка весело хлопотала среди всего этого шкварчания, сама напоминая разогретую сковороду. Дверь чуть приоткрылась, – Ваня, переодетый в новый костюмчик и тщательно причесанный, заглянул в щель. На его милом лице читалось живейшее любопытство и интерес к происходящему.

– Ма-ам, – протянул он.– Можно я с тобой посижу?

– Только не испачкайся. Будешь хорошим мальчиком?

Дверь мигом распахнулась. Ваня с готовностью кивнул, качнув непокорными вихрами на белобрысой макушке, и присел на табурет. Огромные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами с обожанием уставились на мать.

Ее полноватая фигура, наряженная по случаю в длинный темно-зеленый балахон с темно-синим клетчатым передником сверху, полные, оголенные до локтя и натруженные руки, выдающаяся далеко вперед грудь, широкая шея с двумя бороздками, большие, так похожие своим оттенком чистого неба на его глаза, приоткрытый в полуулыбке рот с ровным рядом зубов, темные, убранные в аккуратный пучок волосы; все это казалось таким необыкновенным ... самым – самым…

– Мамочка, ты самая красивая! – выдохнул, наконец, Ваня и тут же уставился на буфет в поисках сладкого.

Варвара поймала его взгляд и достала из кармана леденец.

– На, только один. Больше не дам, а то аппетит перебьешь. Хорошо?

Вихри вновь качнулись.

– Ма-ам, а что такое день рожденья? – этот вопрос не давал ему покоя со вчерашнего вечера.

– Ну, это день когда ты родился. До этого ты сидел у меня в животике.