Наказание - [5]

– Чем занимаешься?– недовольно обратился к сыну Константин, который недавно вернулся с работы и уже успел поужинать жареной картошкой.

– Ничем, -раздалось в ответ. При этом Ваня втянул голову в плечи и сделал шаг назад, желая превратиться в удалого комара и улететь.

– Не сутулься! Стоит, как пришибленный…Иди сюда! Послал Господь урода на мою голову…

– Кость… – укоряющим тоном встряла мать.

– Что, «Кость»? Заткнись, дура! Лезет вечно не в свое дело…

Мать, тяжело колыхнув холмами грудей, уткнулась глазами враспоротый шов юбки. Ее руки беспокойно затеребили наметку, а на лицо легла мрачная тень. Константин повернулся к сыну и спросил:

– Что тебе твоя воспиталка сказала? Что выучить?

– Букву «А». Выучить и нарисовать.

– Нарисовал?

– Нет еще...

Константин угрюмо уставился на часы, показывающие начало девятого, затем на сына. Ваня в поисках защиты взглянул на мать, с которой они весь вечер просидели у тети Гали. Мама строго-настрого запретила рассказывать о том, где они были. Руки мальчика сцепились в замок за спиной, и пальцы непроизвольно задрожали. Варвара застыла, ожидая нагоняя от мужа….

– Ладно, тащи свою тощую задницу за стол. Рисуй, давай!

Сын потянулся за фломастерами. На мгновенье сознание отметило радость отца от его беспрекословного подчинения, какое-то скрытое удовлетворение. Но уже белобрысая макушка на тонкой шейке склонилась на бок, язык сам собой припал к небу, голубые глаза заблестели… Мягко и плавно лег завиток, и линия с легкостью полетела ввысь, в верхний угол листка, затем с красивым изгибом понеслась вниз и аккуратная петля закончила рисунок. Сложив руки чинно на коленях и опасаясь резкого движения напротив, сын из – под ресниц наблюдал. Константин склонился над рисунком и недовольно пробурчал:

– Ммм… Неплохо… Может и правда тебя в художественную школу отдать?

Из-за швейной машинки тут же донеслось:

– Воспитательница его рисунки всегда хвалит! И память, говорит, у него отличная…

Мать оторвалась от шитья, что-то припоминая и неожиданно радостно выдала:

 – Вот, голова дырявая! Мой ж прадед художником был!

– Художником?! Гляди ка… – Константин растерянно глянул на жену, затем на сына, но тут же зло оборвал. – Малюют только дармоеды! Пусть идет на завод! Дура – эта воспиталка твоя и жопа у нее подкачала. Только сиськи ниче…

– Кость!

– Заткнись… – устало оборвал жену Воронцов. – Иди, постель лучше разбери!

Варвара вздохнула, выбралась из-за стола и тяжелой, шаркающей походкой направилась к шифоньеру за бельем.

Темнота за окном разливалась плотным тягучим желе, заполнила собой все небо и землю. Резкие, неровные звуки храпящего Константина, спокойное, глубокое дыхание Варвары вскоре слились с общей темнотой, исчезли из мира звуков. Ваня же изо всех сил старался не заснуть, опасаясь, что страшный сон повторится, – сон, в котором мужчина в темном пальто тихо открывает дверь и, пока все спят, пихает его сонного в мешок. За окном гудел ветер, и снег легко постукивал по стеклу, рассеянное сознание рисовало все четче любимого медведя, затем воспитательницу, от которой всегда так вкусно пахнет молоком и свежестью. Вот он уже вместе с остальными ребятками поет в хоре и из всех сил старается петь как можно лучше – чтобы воспитательница улыбнулась, ласково коснулась его макушки и похвалила... На худеньком личике сквозь сон проступила счастливая улыбка. 

Глава 4

Александра Смирнова поднялась на пятый этаж пешком, – лифт который день не работал. Забросила сумку на верхнюю полку гардероба, затем заглянула к сыновьям в детскую комнату. Старший сын лежал, развалившись на кровати, и смотрел фильм – громкость была включена до предела. Младший же возился на полу, сооружая бумажные самолетики и раскрашивая потом акварелью. Трудиться начал он давно, о чем свидетельствовала гора резаной бумаги. Мать спросила:

– Отец дома?

– Еще не приехал, – хамовато ответил старший.

– Убавь звук! И пропылесось! Ждешь, что мать все уберет?! И не стыдно? Два лба!

– Мам! Потом, а? Иди уже!

Александра покачала укоризненно головой, затем прошла на кухню. Хлопнула холодильником, достала из морозилки куриную ногу. Немного поразмыслив, бросила в мойку несколько картофелин и луковицу. Когда раздался звонок в дверь, она крикнула:

– Откройте! Откройте, говорю!

Но из комнаты никто не появился. Ругаясь про себя, женщина быстро подошла к порогу, повернула в замке ключ и увидела припорошенного снегом супруга.

– Ты ключи че не взял?!! Твердишь, твердишь одно и то же…

– Забыл, Сань. Закрутился совсем с работой. Начальница меня в конец заездила. Как ты?

Жена лишь махнула рукой и вернулась к мойке. Муж же переоделся в домашнее, затем подошел к Александре, которую часто ласково называл «Санечкой» и чмокнул в плечо. Пробормотал:

– Я там вам денег привез. На этот раз командировочные хорошие дали…

Услышав про деньги, она одобрительно кивнула. Но тут же завелась:

– По работе ездишь, а в деревню не пропрешь! Когда соберешься? Дом проверить надо! Снег убрать. Наверняка, из-под сугробов не видать...

– Съезжу в следующие выходные. А, может, и в эти. Есть что покушать?

– Не видишь, готовлю? Сама только вошла! Кстати, всю голову уже сломала, – кого приглашать на твой юбилей? Кто к тебе придет то? Или опять своих подруг звать? Фу, как от тебя прет…Иди в душ сначала сходи…