Накануне. 23 августа 1939 г. - [19]

1. «Они» в конце концов увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота...» За этим «в конце концов» стоит еще более феноменальное признание — что на самом-то Западе давным-давно прекрасно поняли, почему Троцкий, а вместе с ним и сам Запад проиграли Сталину. Череда заговоров с целью осуществления государственного переворота для свержения Сталина в качестве исходной печки, как и любое иное политическое явление, обязана была иметь и действительно имела до крайности бесивший Запад и Троцкого вывод. Вывод о давно сложившемся, непобедимом обычными, бескровными политическими средствами преобладании Сталина, одолеть которое можно было только физическим его устранением, то есть убийством. И Раковский безоговорочно подтвердил это, четко указав на то, что смертный приговор Сталину был вынесен Троцким и его сторонниками еще при жизни Ленина — на рубеже 1922 — 1923 гг. Когда он без году неделю пребывал на посту генерального секретаря партии[23]. Это напрямую было связано с «завещанием» Ленина.

2. Что, убедившись в полном бессилии внутренней антисталинский оппозиции самостоятельно свергнуть Сталина, «Они» на основании своего «исторического опыта» приняли конкретное решение развязать войну против СССР по сценарию, аналогичному тому, который был использован против царя! Для чего и привели Гитлера к власти в Германии. Вот как это происходило согласно показаниям Раковского: «Имелось... одно затруднение, казавшееся нам (то есть мировой закулисе, прежде всего масонской, чьим представителем в России-СССР и был Раковский. — А. М.) непреодолимым. Во всей Европе не было государства-агрессора. Ни одно из них не было расположено удобно в географическом отношении и не обладало армией, достаточной для того, чтобы атаковать Россию. Если такой страны не было, то "Они" должны были создать ее. Только... Германия располагала соответствующим (надо полагать, Раковский имел в виду по численности. — А. М.) населением и позициями, удобными для нападения на СССР и была способная нанести Сталину поражение». И тут же Раковский пояснил, что-де «Веймарская Республика не была задумана как агрессор — ни с политической ни с экономической стороны. Наоборот она сама была удобна для вторжения». Но это была наглая ложь с его стороны. В соответствии с ранее проанализированным планом Перманентной мировой войны политические условия Версальского мира были настолько злоумышленно оскорбительны, а финансово-экономическое ограбление Германии было настолько унизительным и подрывало саму основу жизнеспособности германского народа, что взрыв националистического, пожалуй, даже сугубо шовинистического, рьяно агрессивного реваншизма был запрограммированно предрешен и потому произошел мгновенно. Это было крайне необходимо для «версальских мудрецов» и стоявших за ними могущественных закулисных сил Запада для того, чтобы сначала спровоцировать возникновение питательной среды для появления, а затем и для выявления наиболее подходящего лидера, способного канализировать и институционализировать националистические, шовинистические, реваншистские и прочие агрессивные настроения широких масс Германии в соответствующее русло.

Еще раз хотелось бы обратить бнимание читателей на то, что выдающийся австрийский писатель-аналитик исторических процессов и явлений — Стефан Цвейг указывал в своем Великолепном исследовании «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского»: «Когда национальное и социальное объединяются ненавистью религиозного экстаза и возникают подземные толчки чудовищной силы, потрясающие мир, всегда находится человек, в данном случае— Лютер, в котором бесчисленные единицы предполагают овеществить свою неосознанную волю. У этого человека неимоверно растут силы, и он, которому по первому призыву вся нация отдает свои силы, готов уже считать себя посланцем вечного; через многие столетия после Христа возвышает он в Германии голос пророка: "Бог приказал мне, чтобы я учил и судил р немецких странах, как апостол и евангелист". Этот восторженный человек считает, что Бог обязал его очистить церковь, вырвать немецкий народ из рук "Антихфиста", папы, этого "олицетворения дьявола", освободить словом, а если слово не поможет, то мечом, огнем, ценой крови»[24]. При этом С. Цвейг особо подчеркнул колоссальнейшее значение одного обстоятельства: «Ничто нация не переносит так тяжело, как наложенную на нее внешней силой дань»[25]. Проще говоря, великий писатель в буквальном смысле слова гениально описал и сформулировал самую что ни на есть суть технологии провоцирования как бы самоинициации коренных (протестных) социальных («революционного» типа) потрясений устоев мира, но более всего возникновение лидера, способного «оседлать» это протестное потрясение устоев мира. Если убрать из первой цитаты все, что относится к появлению протестантизма, а взамен поставить внутригерманские условия после подписания Версальского мира, то перед нами во всей своей неприглядной красе возникнет суть технологии провоцирования зарождения национал-социализма в поверженной в Первой мировой войне Германии и появления Адольфа Гитлера как лидера этого преступнейшего политического движения, а затем и преступнейшей политической партии Германии. Более того. Если читатели не поленятся и вспомнят, что Гитлер всегда ссылался на некое Провидение, которое якобы его избрало для выражения воли германского народа, то и вовсе не стоит поражаться воистину гениальной проницательности С. Цвейга. Тем более что зарождение национал-социализма, появление на политической арене Гитлера, а затем и его становление в качестве сначала фюрера партии, а потом и всей Германии происходило на его глазах.