Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки - [19]

Чтобы Кремль поверил в реальность перспективы переговоров, ему подбросили и информацию относительно возможных германских требований. Эти "требования" были очень серьезными (иначе, зачем стягивать к границе такие силы?!) и носили территориальный и военно-политический характер. Нацисты постарались сформулировать их так, чтобы у Москвы не осталось и тени сомнения в реальности таковых. Поскольку Кремль знал о давних видах Германии на Украину, Кубань и Кавказ, то был пущен слух, будто бы Берлин намеревается предъявить СССР ультимативное требование сдать ему на длительный срок в аренду Украину и обеспечить германское участие в эксплуатации бакинских нефтяных промыслов.

Но на этом дезинформация не кончалась. Развивая версию о приоритетном для германских интересов ближневосточном направлении, Берлин начал распространять слухи о том, что потребует от Москвы согласия на проход вермахта через южные районы СССР в Иран и Ирак, т. е. в тыл ближневосточной группировки англичан. У советского правительства должно было создаться впечатление, что стягивание германских войск в Восточную Европу преследует цель добиться от СССР принятия и этого требования Берлина, а германские войска будут затем использованы против Британской империи.

Акция по дезинформации преследовала и еще одну стратегически важную для Германии цель — исключить сближение Москвы с Лондоном и Вашингтоном, которое могло спутать планы Гитлера. Берлин стремился посеять еще большее недоверие между своими противниками, зная, что те и так подозревают друг друга в готовности к закулисной сделке с Германией. Поэтому дезинформационные сведения о возможности мирного урегулирования германо-советских противоречий и проходе вермахта через территорию СССР на Ближний Восток были рассчитаны на то, чтобы ввести в заблуждение не только Москву, но и Лондон, подогреть там антисоветские настроения и тем самым исключить возможность антигерманской советско-англо-американской политической комбинации. Кремлю же, наоборот, поставляли "сведения" о том, что "пробритански настроенная" часть нацистской верхушки якобы усиленно работает в направлении урегулирования отношений с Англией и США и эти усилия находят положительный отклик в Лондоне.

Плоды дезинформации. Просчет Сталина

Основную роль в осуществлении акции Берлин отводил противоречивым слухам, которые его агентура подбрасывала прессе нейтральных стран, политикам в европейских столицах, а также иностранным дипломатам и журналистам в Германии. Нацисты были твердо уверены, что вся эта "информация" по дипломатическим и разведывательным каналам будет доходить до Москвы.

И она туда действительно доходила. Это подтверждается сообщениями в Форин-офис британского посла в СССР С. Криппса[185], донесениями в "бюро Риббентропа" из германского посольства в Москве[186], воспоминаниями иностранных дипломатов[187]. Германский военный атташе в СССР генерал Э. Кёстринг докладывал из Москвы в Берлин 18 июня 1941 г.: "Болтовня и слухи, по крайней мере, здесь приобрели немыслимые размеры. Чтобы передать их, потребовались бы целые тома…"[188] Кремль был в курсе того, что обсуждали иностранные дипломаты в Москве[189], а также политики в столицах других государств. Фельетон по этому поводу, появившийся 25 мая 1941 г. в "Правде", а затем упоминание о слухах в сообщении ТАСС от 13 июня 1941 г. (опубликовано в прессе 14 июня 1941 г.) свидетельствовали о том, что правительство СССР очень внимательно следило за слухами и анализировало их.

Активно использовался гитлеровцами и такой канал, как дезинформация советского посольства в Берлине. В.М. Бережков, занимавший накануне войны пост первого секретаря посольства, вспоминает: сообщения о том, что в ближайшее время предстоят советско-германские переговоры, что Гитлер готовит далеко идущие предложения о развитии сотрудничества с СССР, регулярно поступали в посольство. Особую роль в распространении этой информации играл О. Майсснер, имперский министр, руководитель канцелярии президента, который считался близким к Гитлеру человеком из "старой школы", ориентировавшейся на бисмарковский подход к отношениям с Россией. Он чуть ли не каждую неделю встречался с послом В. Г. Деканозовым и уверял его, что фюрер вот-вот закончит разработку предложений для переговоров и передаст их правительству СССР. Посол соответственно сообщал об этом в Москву.

Сходная информация поступала в советское посольство из агентурных источников со ссылкой на мнение представителей министерства иностранных дел Германии. Сведения такого рода передавал в посольство агент-двойник, бывший берлинский корреспондент латвийской газеты "Briva Zeme" О. Берлингс. Он был завербован руководителями советской резидентуры в Германии советником посольства А. З. Кобуловым и представителем ТАСС И. Ф. Филипповым в августе 1940 г., но тут же сообщил об этом немцам и предложил им свои услуги[190]. В списке агентов НКГБ СССР Берлингс проходил под кличкой "Лицеист", у немцев — под кличкой "Петер". Хотя ни советская, ни немецкая сторона полностью не доверяли Берлингсу, тем не менее информация, поступавшая от него, шла на самый верх: в Москве она представлялась Сталину и Молотову