Наивный человек среднего возраста - [26]

* * *

Следующий мой объект в этот день — телевидение. Вообще я решил посвятить всё своё время после обеда работе в области культуры, и, несмотря на предупреждения Бенета и Адамса, на личном опыте проверить, какие возможности предоставляет эта благодатная территория для общения.

Я долго пробираюсь по коридорам вслед за человеком, сопровождающим меня от самого бюро пропусков, перепрыгиваю через кабель, обхожу осветительные приборы и наконец оказываюсь в нужном кабинете.

Кабинет ничем особенно не отличается от того, где я побывал утром, как, впрочем, и его хозяин. Та же сдержанная улыбка, тот же коньяк и даже, если не ошибаюсь, того же сорта конфеты.

— Нам кажется, что более тесные контакты между телевидением наших стран были бы очень полезны, — говорю я после того, как мы заканчиваем вступительную часть беседы.

— У нас уже есть договор об обмене с вашим телевидением, — уточняет хозяин кабинета.

— Да, да, знаю, — киваю я, хотя только сейчас узнаю об этой детали. — Но никакой договор на бумаге не заменит личного общения, В прямом общении между живыми людьми все вопросы всегда решаются легче и быстрее.

— При условии, что существует взаимопонимание…

— Смею надеяться, что оно существует… Тем более что вы прекрасно говорите по-английски…

Это мой комплимент ему: он говорит по-английски примерно так же, как я по-французски. Но комплимент не производит должного эффекта, и мы обмениваемся несколькими незначительными фразами, и я снова ловлю взгляд, украдкой брошенный на часы, и также приглашаю на обед, чтобы получить уклончивый ответ.

* * *

Ещё один этап утомительных скитаний по бескрайней территории культуры, которая начинает мне казаться столь же благодатной и плодородной, как пустыня Гоби: университетская библиотека, точнее её соответствующий отдел. Здесь, по крайней мере, не могут утверждать, что мой приход бесцелен, ведь им безусловно нужны книги на иностранных языках.

— Мы уже наладили обмен с вашей дирекцией, — вежливо объясняет мне сидящий за столом человек в тёмных очках. — К сожалению, нам присылают книги, в которых мы меньше всего нуждаемся.

— Это недоразумение легче всего устранить путём личных контактов, — отвечаю я успокаивающе.

— Не думаю, что это недоразумение, — отрицательно качает головой человек в очках, который даже не дал себе труда позаботиться о дежурной бутылке коньяка. — Мы здесь занимаемся научной работой, и нам нужна соответствующая литература. А вы занимаетесь пропагандой и посылаете книги, подходящие только для этого.

— Составьте списки, — предлагаю я. — Я могу снова заехать и обсудить с вами ещё раз этот вопрос.

— Мы не раз составляли списки. Я пришлю некоторые из них вам для ознакомления. Так что незачем вам утруждать себя и приезжать.

И мы переходим к ритуалу прощания.

* * *

Свои надежды на успешную деятельность в области культуры я главным образом возлагаю на некоего профессора Берова. Не имею чести лично знать его, и для того, чтобы восполнить этот пробел в своих светских связях, я устраиваю ужин с уважаемым учёным в ресторане «София».

Профессор является минута в минуту, с любезной улыбкой подаёт мне свою желтоватую руку, берёт меню и прейскурант вин и погружается в раздумье.

— Красную икру, медальон с грибами и зелёный салат, — объявляет он, наконец, результат своих исследований.

— Мне то же самое, — киваю я официанту, чтобы подчеркнуть, что в этот вечер мы будем играть в полное взаимопонимание.

С подобным же единодушием мы выбираем и вино. Потом начинаем обмениваться банальными и ничего не значащими фразами, касающимися особенностей кухни у них и у нас, капризов погоды и так далее. Затем приступаем к самому ужину, во время которого слова произносятся всё реже и реже, чтобы уступить место негромкому постукиванию приборов.

Вообще всё идёт по обычному шаблону, приближая нас к единственно важной заключительной части встреч, совпадающей, как правило, с переходом к кофе и коньяку. Но и в этом обычном деловом ужине человек с таким острым нюхом, как мой, улавливает атмосферу какой-то натянутости, которую, конечно, можно принимать и за естественную натянутость между двумя едва знакомыми людьми.

— Вы, я надеюсь, довольны прохождением своей специализации в нашей стране, — замечаю я, когда нам приносят кофе.

— Очень доволен, — отвечает профессор и достаёт сигареты.

Он мне протягивает пачку, я ему — зажигалку, мы оба закуриваем, и беседа вступает в решающую фазу.

— В таком случае, полагаю, вы не отказались ещё от намерения популяризовать некоторые достижения нашей теоретической мысли…

Мой собеседник молчит, словно оценивая про себя, отказался он или нет от этого намерения.

— Вы обещали что-то в этом роде, если не ошибаюсь, нашим организациям, — пытаюсь я освежить его память.

— В сущности, я старался что-то сделать, — медленно произносит профессор. И добавляет резким тоном: — И меня чуть не выгнали из университета.

— Понимаю, — произношу я.

И после некоторого раздумья продолжаю:

— Всё-таки в известном смысле вы наш должник… Не поймите меня неправильно: я не собираюсь толкать вас на действия, которые повредили бы вашей карьере. Но вы всё же наш должник и обязаны как-то этот долг вернуть.