Награда за риск - [61]

Она машинально перекладывала бумаги на столе и проклинала себя за глупость. Неужели она так ничему и не научилась? Наверно, нет. Она снова посмотрела в окно и увидела, как «роллс» входит в поток транспорта и постепенно в нем растворяется. И куда Луис теперь направляется? Звать на ланч новую секретаршу? На время и она овладеет его воображением, как Эмма в прошлую среду.

Она закрыла глаза. Зачем она причиняет себе эту боль? Почему не может прогнать ее от себя? Прошло минут двадцать прежде чем Эмма смогла более ясно оценить обстановку. Она потому впала в такое возбуждение после совещания, что слишком взвинтила себя перед его началом. Такое нагнетание адреналина не могло не возыметь последствий. И все попусту!

Что бы она ни думала о Луисе, но у него есть одно замечательное качество: он никогда не вмешивает свою личную жизнь в заботы службы. Конечно, он не мог не быть уязвлен ее насмешкой над его мужской мощью, но явно вовсе не собирался сводить с ней счеты. А ведь возможностью для этого он располагал прекрасной. Особенно если учесть, что Луис был совершенно убежден, будто она сорвала встречу с Маркузе из-за Брэда.

Эмма вздохнула. Как ни пыталась она навязать ему роль злодея, ничего из этого не выходило.

Жизнь шла своим чередом. Встречи с Луисом — только по служебному поводу! — случались нечасто. Все же они были. Порой Эмма чувствовала на себе его взгляд, но когда сама решалась посмотреть ему в глаза, то всякий раз наталкивалась на равнодушие и бесчувственность.

В «Герреро» почти все по-прежнему думали, что Эмма — второе я Луиса, но, видно, притерпелись, это уже перестало их раздражать. К тому же у нее было столько встреч с людьми из других компаний, редакций газет, благотворительных организаций, что на одиночество жаловаться не приходилось.

На Рождество приехала погостить ее мать. Так приятно было водить и возить ее везде и всюду! Матери не приходилось упрашивать дочь покатать ее по Андалусии. Только одно место Эмма наотрез отказалась посетить — Альгамбру. Как и вилла семейства Кеведо, Альгамбра слишком о многом напоминала.

Когда сеньора и сеньор Хименесы пригласили их обеих на семейный обед, Эмма поставила им условие: имя Луиса не должно быть произнесено при ее матери. Что подумают Хименесы, Эмме было безразлично.

«Пусть мне отрежут язык, если я нарушу условие!» — патетически возгласил добрый сеньор Хименес, чем вызвал у Эммы смех. Этот человек умел неподражаемым образом рассеивать любую неловкость.

Миссис Блэкмур возвратилась в Англию с кипой памятных фотоснимков и с убеждением, что ее дочь замечательно устроилась в жизни.

В середине января у Эммы закончился испытательный срок. Не верилось, что уже прошли полгода. Сеньор Хименес позвал ее к себе в кабинет и объявил «о зачислении сеньориты Блэкмур в штат на постоянной основе». Теперь она вправе уйти из фирмы. Когда-то она не чаяла дождаться этого дня, но теперь об уходе не могло быть и речи. Эмму очень воодушевляла ее новая роль!

Однажды из беседы с мэром Хереса-де-ла-Фронтеры на благотворительном ланче Эмма узнала о предстоящих велогонках в окрестностях Семаны-Санты.

— Почему бы «Герреро» не выступить в роли спонсора соревнований? — обратилась она к сеньору Хименесу. — Во-первых, это прекрасная реклама…

— Ваша правда, сеньорита Блэкмур.

— Так поручите мне разработать план! Не могу понять, почему никому прежде не пришла в голову такая идея.

— Что ж, реклама нам теперь безусловно не помешает, но решение может принять только сеньор Кеведо. Поторопитесь подкинуть ему эту идею.

— Может быть, сразу вынести ее на повестку дня, ведь в пятницу совещание…

— Нет, сеньор Кеведо уже до совещания должен быть в курсе дела. Давайте составим для него пояснительную записку. Он вернется из Англии и первым делом прочтет ее.

Эмма нахмурилась. Хорошо бы, конечно, подольше с ним не встречаться. Но раз надо — значит, надо.

— Знаете, сеньор Хименес, для экономии времени просто сообщите ему, что я прошу об аудиенции.

— Мне передали, что у тебя ко мне неотложное дело. — Тон его был настолько холоден, что, как показалось Эмме, охладил воздух в ее крохотном кабинетике.

Она говорила долго, и к концу ее речи выражение лица у него стало еще более усталым. Он предложил обсудить ее идею за ланчем. Она начала было отказываться: слишком свежа была память о предыдущем ланче.

— Как хочешь. — Луис пожал плечами. — Спорить с тобой у меня просто нет сил. Знаешь, на твоей родине у меня была просто чудовищная неделя. Да еще этот нескончаемый английский дождь, от которого твои соотечественники делаются особенно кровожадными.

Он ждал ответа, и для ее патриотических возражений не было времени.

— Может быть, — пробормотала она.

— С того дня… После дня твоего рождения мне стало ясно, что, эмигрируй я хоть на Марс, тебе и этого показалось бы недостаточно. Ладно, что ты хочешь мне сообщить? Ограничимся твоим проектом или попытаемся обсудить наши отношения, которые ты в один прекрасный день взяла и пустила псу под хвост? — Луис сделал паузу, ожидая, каким будет впечатление от его выпада. Но поскольку Эмма молчала, он продолжил: — Я не перестаю верить, что в тот день произошло что-то для нас обоих очень важное. Узнав, что ты хочешь со мной говорить, погнал сюда Карлоса прямо из аэропорта. И что же выясняется? Что сеньорита интересуется велосипедистами.