Наездники - [10]

Иногда Дженни готовила, но при этом устраивала такой беспорядок, что Хелине требовалось в два раза больше времени, чтобы навести на кухне порядок. Хелина высказала пожелание Дженни, чтобы та не брала книги на ее библиотечные абонементы, а если уж она взяла их, то чтобы не читала книг в ванной и не забывала их возвращать и, что еще хуже, не оставляла их где-нибудь заграницей. Хелина, которая никогда не держала библиотечную книгу слишком долго, всегда вовремя обменивала ее, расстраивалась и нервничала из-за неаккуратности Дженни.

Но некоторым образом присутствие Билли и Дженни помогло Руперту и Хелине, иначе их семейная жизнь уже бы дала трещину. Все-таки при посторонних Руперт сдерживал себя и старался быть более терпимым.

Руперт дико завидовал той любви, которую Хелина изливала на Маркуса. – Я получаю большое удовольствие, общаясь с ним, – часто говорила она. (– Как будто Маркус – учетверенная водка с тоником – замечала по этому поводу Дженни). Он также завидовал свободным гедоническим отношениям между Билли и Дженни. – Была ли Хелина когда-нибудь так близка с ним? Когда они последний раз покатывались от хохота? – Он слышал хихиканье и затрудненное дыхание, доносящиеся из их спальни. Миссис Бодкин всегда находила пустые бутылки под их кроватью.

Хелина же считала, что Дженни плохо влияет на Билли. Дженни поощряла его пить больше, больше биться об заклад, часто посещать обеды вместо того, чтобы кушать дома. Билли, более эмоциональный и физически менее сильный, чем Руперт, не мог все время справляться с таким неумеренным образом жизни.

Крикливая сексуальность их связи также нервировала Хелину. Билли и Дженни всегда оставляли постель в страшном беспорядке. А стоило посмотреть на белье Дженни, которое она развешивала сушить. Миссис Бодкин неодобрительно поджимала губы, глядя на черные и красные трико без ластовиц, на глубоко вырезанные бюстгальтеры, завязки, поясаподвязки и чулки-сеточки. Дженни, легкомысленная и невнимательная, однажды даже оставила вибратор в неубранной постели, где его и обнаружила миссис Бодкин.

– У Билли болела спина. Я массажировала ему позвоночник, – объяснила Дженни беззаботно. Но миссис Бодкин не убедили ее слова, она считала Дженни распутницей.

Отношение Хелины и Дженни друг к другу было двусмысленным. Дженни завидовала красоте Хелины. Хелина выглядела великолепно даже в купальной шапочке, и Билли никогда не сказал и слова против нее. Хелина, подстрекаемая славой и журналистскими успехами Дженни, снова начала работать над своим романом.

– Она говорит о нем так, как будто пишет «Гамлета», – ворчала Дженни. Дженни сильно раздражало то, что Хелина всегда была слегка отстраненной от ее журналистской работы. Она никогда не обсуждала написанное Дженни, даже, если ее статьи занимали две страницы в «Пост». Когда Дженни напечатала свое наиболее нашумевшее интервью с Киссинджером, озаглавленное «Вы хороши настолько, насколько хорош Ваш мир», Хелина только сказала, и то под нажимом, что ей кажется, что Дженни не совсем уловила всю значимость фигуры Киссинджера. Одна из заповедей пуританского воспитания Хелены гласила, что нельзя восхвалять то, чем ты не восхищаешься. А в этом случае долг становился удовольствием.

– Она не имела в виду, что статья плохая, – оправдывал ее Билли.

– Нет, имела в виду, имела, – мрачно ответила Дженни.

На самом деле Хелена завидовала сексуальности Дженни. Время от времени она беспокоилась из-за того, что Билли, Руперт и Дженни проводят так много времени зарубежом вместе. Руперт почти ничего не предпринимал, чтобы рассеять эти страхи. Для него это было удобно, так как отводило подозрения, которые могли у нее возникнуть относительно него и Хилари.

С середины семидесятых и конный спорт и Руперт изменились. Так как этот вид спорта стал более популярным и количество спонсоров увеличилось, увеличились и призовые ставки. Раньше сезон соревнований по конному спорту продолжался с апреля по октябрь; теперь наездники могли работать круглый год, а благодаря тому, что многие залы были оборудованы для вечерних показов, они были заняты и вечером, и днем. Когда Руперт пришел в спорт, то чтобы сыграть в поло, нужно было лететь в Аргентину, на скачки нужно было ехать в Лонгхемс, а катались на лыжах в Клостерсе. Теперь конный спорт стал всепоглощающей страстью. Всегда на выездках он заставлял лошадей работать так тяжело, что они изнурялись в течении года или чуть более года, и поэтому он бесконечно занимался поиском новых лошадей. Когда он был дома, он тренировал лошадей или торговал их. Лошади занимали всю его жизнь, и он определенно не хотел становиться профессионалом.

Подж путешествовала с ним, восхищаясь им, удовлетворяя его физические потребности, страдая, но не ропща, если какая-то другая женщина занимала его воображение. А в редких случаях, когда он возвращался в Глочестершир, там была Хилари, шумная, сварливая и ненасытная, но представляющая для него огромное очарование.

После вечера, данного в честь Билли и Дженни, Хелина ушла в себя, уделяя все больше и больше внимания домашним делам. – Она проводит время, стирая с Руперта отпечатки женских пальчиков, – отметила Дженни. Хелена тратила много денег на одежду и парикмахерские и много занималась благотворительностью. Хилари не помогала ей. В своих интересах она продолжала убеждать Хелину расстаться с Рупертом.