Наемники - [82]

Френдли дружески улыбался, но Петру почудились в его голосе угрожающие нотки. Впрочем, это могла быть просто зависть профессионала.

— Приветствую ваше преосвященство, — меланхолично кивнул подошедший Шварц. — Надеюсь, когда благодаря вашим усилиям моих соотечественников будут изгонять из Поречья, вы замолвите за меня словечко…

— И за меня! — весело крикнул Дании Смит, хлопая Петра по плечу.

Богар гулко захохотал, но узкогрудый Дюпон ткнул сейчас же его в бок тощим и острым пальцем, делая страшные глаза и указывая взглядом на братскую могилу. Богар поперхнулся.

— Да, джентльмены, — сейчас же сделал скорбное лицо Френдли. — Вот вам и еще одна человеческая трагедия!

Он взял Петра под руку и, астматически хватая широко раскрытым ртом воздух, пошел с ним вдоль ряда убитых.

Они лежали, изуродованные выстрелами в упор, исколотые ножами, у многих были страшные рубленые раны, нанесенные тяжелыми котласами[1]8… Женщины — старые и молодые, подростки, дети, совсем младенцы, старики и старухи. Жалкие тряпки едва прикрывали их вывалянные в грязи тела, и мухи уже жужжали над их остекленевшими глазами и открытыми ртами.

Петр почувствовал, как железный обруч сжимает его горло, ему было нечем дышать.

— Питер! — позвала его Элинор. Глаза ее были полны ужаса.

— Это звери, Питер! Нет, звери так не поступают, они хуже зверей!

Френдли печально склонил голову и отступил на полшага назад:

— Да, это ужасно, мадам!

— Проводите меня к машине, Питер. — Голос Элинор сорвался, и она пошла к «джипу» не оглядываясь…

…Посадочные огни — редкие красные лампы — вдруг вспыхнули длинной кровавой полосой и почти тотчас же погасли. Они горели не больше тридцати секунд.

— «Гуманист» на подходе, — опять, ни к кому не обращаясь, сказал Пауэл. — И опять здесь Желтый Медведь!

— И все же федералы так и не могут закрыть ваш аэродром, — констатировал Жак. — Сколько бы они его ни бомбили!

— Аэродром! Пауэл фыркнул:

— Шоссе, вдоль которого разровняли канавы и вырубили деревья! Самое большое, чего они могут добиться, — наделать в нем дырок, которые мы сейчас же засыпем. Диспетчерский пост, службы, склады горючего — все это в буше.

Где-то вдалеке послышался гул самолета, непохожий на тот, что был слышен раньше. Он приближался все быстрее и быстрее. Посадочные огни опять зажглись и погасли. Самолет был уже где-то рядом… Опять вспышка красной дорожки — и вот уже тяжелая транспортная машина в темноте идет на посадку. Над самой землей зажигает бортовые огни — ив вихре пыли проносится мимо, чиркая колесами по асфальту.

— ДС-7, Канадец, — успевает бросить Пауэл вслед тяжелой машине, бортовые огни которой мгновенно гаснут, а двигатели натужно ревут в торможении. Еще минута — и наступает полная тишина. Потом мелькают пятнышки синих фар военных грузовиков. Раненые за спиной Петра оживленно разговаривают, кто-то, не в силах больше сдерживаться, стонет.

— Сейчас, ребята, сейчас! — идет к ним Жак. — Сейчас колымагу разгрузят, и тогда ваша очередь.

А над лесом снижается еще один самолет. И опять вспыхивают и гаснут посадочные огни. И опять тяжелая машина садится в темноте прямо на шоссе, проносится мимо и затихает. За ней садятся третья и четвертая. И только тогда появляется Желтый Медведь.

Он, видимо, успевает заметить последнюю вспышку посадочных огней — вой бомбы, взрыв, другой, третий! Еще взрыв и еще! И гул федеральной машины удаляется.

— И так вот каждый раз, — усмехается Пауэл. — Сейчас он разговаривает с нашим диспетчером — он знает всех нас по голосам. «Хэлло, Чарли! Говорит Желтый Медведь! Надеюсь, что я никого не задел. Но ведь я когда-нибудь могу и попасть. Ха-ха-ха!» Он знает по голосам и всех, кто летает постоянно: Канадца, Австралийца, Южноафриканца, Родезийца. Знает даже их бортовые номера. Сколько мы ни меняли наши частоты, он все равно находит их, у него просто собачий нюх!

— И он ни разу не помешал приземлиться ни одной вашей машине? — удивился Петр, хотя знал, что за две недели, прошедшие с тех пор, как заработал воздушный мост из одной из соседних стран на аэродром «Зет», федералы так и не сумели положить конец этим ночным полетам. Сначала их подводила техника. Четыре современнейших истребителя, срочно купленных у международных торговцев оружием, на которых летали летчики из Саудовской Аравии, оказались совершенно непригодными. К тому же саудиты боялись летать по ночам. И лишь когда кто-то догадался использовать старые тихоходные «дугласы», двадцатикилограммовые бомбы из которых команда бросала просто руками сквозь открытую дверь, дело вроде бы сдвинулось.

Пауэл рассказывал это посмеиваясь: и федералам и мятежникам наемных пилотов поставляла одна и та же контора, где порою будущие «противники» подписывали контракты за одним и тем же столом.

— …Долго еще ждать? — нетерпеливо спросил Жак, возвращаясь от раненых. — Там одному… совсем плохо. И если он не окажется у врача через пару часов…

— Окажется, — уверенно перебил его Пауэл. — Они уже разгрузились или вот-вот закончат разгрузку.

— Поехали! — крикнул Жак в ту сторону, где стояли машины с ранеными, и первым полез в «джип».

Они проехали во главе небольшой колонны километра два, пока в лучах синих фар не показался хвост транспортного ДС-7, возле которого суетились солдаты, выгружая тяжелые ящики из грузовых отсеков прямо на грузовики.