Наемник - [10]

Хаук обжег его взглядом. Эрик не отвел глаз. Так и играли в гляделки посреди затянувшегося молчания.

— Наглец, — деланно рассмеялся, наконец, Хаук, отворачиваясь. — Говори дальше.

— Я не знаю никого из вас, — повторил Эрик. — Не знаю даже, в самом ли деле твою жену пытаются убить или это лишь стечение случайностей: немудрено слететь с крутой лестницы, запутавшись в юбках, а нерадивая прислуга может поторопиться закрыть вьюшку, чтобы урвать лишний час сна. Но я знаю, что никто ничего не делает бесцельно. А значит, поймешь «зачем» — узнаешь и «кто».

— «Зачем», говоришь… Разве выбор велик? Месть, деньги, что еще?

— И снова деньги, только теперь для других людей… так что я на твоем месте не только приглядывал за женой, но и не забывал сам быть настороже.

— Теперь ты пытаешься обвинить Аделу? — Хаук хохотнул. — Не боишься, что я сочту себя оскорбленным настолько, что не буду тратить время на вызов?

— Если бы я боялся доброй драки, подался бы в боевики?

Хаук криво улыбнулся.

— Говори. Мне даже интересно, что еще можно измыслить.

Эрик ответил не сразу, подбирая слова. Совсем недавно ему на собственной шкуре пришлось ощутить, как больно и горько подозревать самых близких друзей. Так что, по-хорошему, наверное, стоило бы заткнуться и позволить событиям идти своим чередом. В конце концов, если Ингрид не защитит Аделу, значит, никто ее убережет. Но сам он скорее боец, чем охранник. И хотелось бы, чтобы его наниматель прожил хотя бы до выплаты первого жалования. Или сразу понять, что им не ужиться, и разойтись, не теряя времени ни своего, ни чужого.

— Я никого не пытаюсь обвинить. Я предлагаю тебе подумать, что происходит, и кому это может быть выгодно.

Эрик переложил поводья в одну руку, благо конь вел себя безупречно, и начал загибать пальцы.

— Убить твою жену ради мести.

— Это первая возможность.

Эрик кивнул и продолжил:

— Убить твою жену, пока не появился наследник, а потом прикончить и тебя — может быть, для этого даже не придется ничего делать. Приграничье — место неспокойное, а ты сам говорил, что твой новый замок окажется на острие атаки. И ты ведь не будешь отсиживаться в своих покоях, пока твои люди сражаются на стенах, так?

— Не буду, твоя правда. — согласился Хаук. — Вторая возможность. Дальше.

— Сделать так, чтобы поверили, будто в замке убийца — и тогда никто не будет думать на вдову, случись что с тобой. Правда, до этого лучше успеть с наследником, так надежней, можно представлять его интересы, пока не вырастет, и никто слова не скажет.

Хаук скрипнул зубами.

— Третья возможность. Все?

— Не все. Сделать так, чтобы поверили, будто в замке убийца, дождаться, пока ты потеряешь голову от беспокойства за жену, подобраться к тебе. Потом вдову в монастырь, можно даже и руки не марать, убивая, а имущество себе. Или стать управляющим, если есть и другие наследники, которым недосуг самим заниматься отдаленными владениями. Не забывая про свой карман, конечно же.

— Четвертая. Но для Фолки это слишком сложно. Он видит ближайшую цель и прет к ней кабаном, многоходовые планы не для него.

— Кто он ей?

— Старший брат.

Эрик сказал бы, что не заметил особого сходства. Впрочем, при такой разнице в возрасте…

— Другие родичи?

— Не слишком ли ты любопытен для человека, которого я знаю меньше часа?

— Да мне все равно, велишь заткнуться — заткнусь. Думать и решать тебе.

Какое-то время они оба молчали, покачиваясь в седлах. Эрик уде начал думать, что Хаук решил закончить этот разговор, а то и вовсе прогнать его, но тот снова заговорил.

— Фолки второй сын. Если с его старшим братом и племянниками не случится чего-то подобного тому, что случилось с моими, отцовских земель и титула не увидит… Еще в той семье три дочери, все замужем. Адела младшая. Ее мать была плодовита, и…

Он осекся.

И это стало одной из причин, по которой Хаук ее выбрал, понял Эрик.

— Фолки сказал, будто хочет, чтобы у сестры в дальних краях было хоть одно родное лицо рядом. А мне нужны люди, — продолжал Хаук.

— А на самом деле Фолки надеется на войну и добычу?

— Само собой. А разве ты в приграничье не ради этого?

Эрик не стал объяснять, что особо не выбирал, куда податься. Удрал, и ладно. Какая, собственно, разница, где начинать все сначала? Нанимателю тоже все равно. Так пусть думает, что он пришел сюда за золотом. как и большинство из тех, кто оказался в этих краях.

— Про всех гадости придумал? — поинтересовался Хаук. — Или еще сочинишь?

Эрик усмехнулся в ответ.

— У меня богатое воображение. — Бастарды…

— Вот уж нет.

Эрик приподнял бровь. Даже если отбросить сказанное в самом начале, Хаук не походил на человека, всю жизнь смиряющего плоть.

— Я слышал, что за многими отрядами в обозе таскаются не только жены, но и дети.

— Женщины были, конечно… Но так, чтобы долго — не вышло.

А чтобы заделать бастарда, и одного раза хватит. Но Эрик предпочел и эту мысль придержать при себе. Можно подумать, мужчина почти вдвое его старше об этом не знает. Хаук, меж тем, продолжал:

— Я не давал обещаний, которые не смогу или не захочу исполнять. А женщины ждут обещаний. Любви до гроба, верности, еще чего-то, чего именно — сам Творец не разберет. Как не разберет и почему им все время мало того, что ты можешь дать. Шлюхи честнее, они хотят лишь денег. Но они сами не знают, от кого понесли. Поэтому детей, о которых я бы знал, у меня нет, признавать бастардов не просили. Но пусть это будет пятой возможностью. Еще?