Наемник - [3]

Старшина коротко переговорил с часовыми Десантниками у офицерского трапа, затем четко отдал честь офицеру на верхней площадке трапа. Джон хотел сделать то же самое, но он знал, что в штатском честь не отдают. Отец заставил его читать книги по военной истории и обычаях воинской службы, как только он решил найти Джону назначение в Училище.

Неразборчивые звуки, издаваемые колонистами заполняли весь воздух, пока они не оказались внутри корабля. Когда люк закрылся за ними, последними услышанными им звуками были ругательства охранников.

Если позволите, сэр, в эту сторону. — Старшина вел его через лабиринт из стальных коридоров, герметичных переборок, лестниц, труб проводки и другого незнакомого оборудования. Хотя им управлял флот КД, большая часть корабля принадлежала Бюрперу и поэтому воняло. Не было никаких иллюминаторов и после нескольких поворотов по коридорам, Джон окончательно потерял ориентировку.

Старшина все вел его строевым шагом, пока не подошел к двери, которая ничем не отличалась от любой другой. Он надавил на кнопку в панели двери.

— Войдите, — ответила панель.

В каюте имелось восемь столов, но только три человека. Все сидели в одном углу. По контрасту с серо-стальными коридорами снаружи, каюта была почти веселой на вид, с картинами на стенах, мягкой мебелью, и тем, что походило на ковры. На противоположной от двери стене висел герб Кодоминиума — Американский орел и советский серп и молот, красный белый и голубой цвета, белые и красные звезды.

Трое держали стаканы со спиртным и сидели в расслабленных позах. Все были в штатском, не намного отличавшимся от одежды Джона, за исключением мужчины постарше, на котором был более консервативный френч. Другие были примерно ровесниками Джона, может быть на год постарше Джона, не больше.

— Один из наших, сэр. — Объявил старшина. — Новый гард затерялся среди колонистов.

Один из тех, кто помоложе рассмеялся, но офицер оборвал его резким взмахом руки. — Хорошо, шлюпстаршина, благодарю вас. Заходи. Мы не кусаемся.

— Благодарю, сэр, — ответил Джон. Он неуверенно переминался в дверях, гадал, кто это такие. Вероятно, офицеры КД, решил он. Старшина не вел бы себя так по отношению к кому-нибудь другому.

Как он ни был испуган, его аналитический ум продолжал работать, а глаза зыркали по каюте. Определенно офицеры КД, — решил он, — возвращаются на Лунную Базу после увольнения, или, наверное, после положенного тура в нормальную гравитацию. Естественно, они были в штатском. Носить на Земле вне службы форму КД являлось просьбой об убийстве.

— Лейтенант Хартманн, к вашим услугам, — представился старший. — А это гардемарины Рольников и Бэйтс. Ваш приказ, пожалуйста.

— Джон Кристиан Фалькенберг, сэр, — сказал Джон. — Гардемарин. Или я полагаю, что гардемарин. Но я не уверен. Я не давал присягу или что-нибудь.

На это все трое рассмеялись.

— Дадите, мистер, — пообещал Хартманн. Он взял таки его приказ. — Но все одно — вы один из проклятых, присягнувший или нет. — Он изучил пластиковый лист, сравнивая лицо Джона с фотографией, затем читая нижние строчки. Он присвистнул. — Гранд Сенатор Мартин Грант. Назначен другом ВК, никак не меньше. С ним у тебя за спиною, я бы не удивился, что через несколько лет ты обгонишь меня в чинах.

— Сенатор Грант — бывший студент моего отца, — пояснил Джон.

— Понятно, — Хартманн вернул приказ и сделал Джону знак сесть рядом с ними. Затем он повернулся к одному из гардемаринов. — Что же до вас, мистер Бэйтс, то я-то не вижу юмора. Что такого забавного в том, что один из ваших собратьев-офицеров затерялся среди колонистов? Разве вы никогда не терялись?

Бэйтс неловко поежился. Голос его был высок и Джон понял, что он был не старше, чем он сам.

— А почему он не показал карточку со статусом налогоплательщика? — спросил в ответ Бэйтс. — Они бы отвели его к офицеру. Разве нет?

Хартманн пожал плечами.

— У меня ее нет, — ответил Джон.

— Гм. — Хартманн, казалось, отпрянул, хотя на самом деле он не шевельнулся. — Ну, — произнес он, — мы обычно не получаем офицеров из семей Граждан.

— Мы не Граждане, — быстро сказал Джон. — Мой отец — профессор Университета Кодоминиума и я родился в Риме.

— А… — протянул Хартманн. — Долго вы там жили?

— Нет, сэр. Отец предпочитает быть наведывающимся членом факультета. Мы жили во многих университетских городах. — Ложь пришла теперь легко, и Джон подумал, что профессор Фалькенберг, вероятно, поверил в нее после того, как столько раз ее повторял. Джонто лучше знал: он видел, что отец отчаянно добивался стабильности положения, но всегда, всегда наживал слишком много врагов. Он был слишком прям и слишком честен. Одно объяснение — он — мятежный сукин сын и не мог ни с кем поладить. Это другое. «Я так долго жил в такой ситуации, что она меня больше не волнует. Однако, приятно было бы иметь родной дом, я думаю».

Хартманн расслабился.

— Ну, по какой бы там ни было причине, вы, мистер Фалькенберг, поступили бы лучше, если бы устроились родиться налогоплательщиком в Соединенных Штатах. Или советским членом партии. К несчастью, вы, как и я, обречены оставаться в нижних рядах офицерского корпуса.