Наедине - [115]
Возможно…
Не решаясь поверить в собственные домыслы касаемо его истинных мотивов, я будто бы невзначай задавала ему много неудобных вопросов в надежде, что какой-нибудь достигнет цели и заставит Мишку расколоться хотя бы в самой малости. Я даже выдала сакраментальную фразу о своей любви, но он ловко отбивал все мои коварные подачи, раз за разом притупляя мою всколыхнувшуюся бдительность примерным поведением. Анонимный звонок накануне от друга оказался последней каплей, необходимой, чтобы волна противоречивых мыслей и догадок наконец-то хлынула на берег здравого смысла, и я, позволив ей подхватить себя, больше не сдерживалась, один за другим обрушивая на Мишку все то, чего не могла сказать раньше.
Лицедей обещал заставить меня влюбиться в себя, но забыл подсказать, когда именно произойдет столь знаменательное событие. Дезориентированная, испуганная, не уверенная даже в том, присутствовала ли красная краска на его искусственно выбеленных щеках, я прозябала в постоянном ожидании его возвращения, и, думаю, уже дошла до той крайней точки, когда люди либо сходят с ума, либо перегорают, и им становится все равно, что будет дальше, если завтра все же наступит.
Но даже если моя настойчивость выйдет мне боком, даже если завтра меня признают сумасшедшей и вернут обратно в пристанище психов, я должна точно знать, что человек, которого я люблю, не имеет отношения к чудовищу, разметавшему в пух и прах мою жизнь.
Или, напротив, имеет…
Во сне Миха не выглядит грозным, лишь бесконечно усталым. Из-за меня ему которую ночь толком не удается выспаться, и с моей стороны теперь будет полнейшей несправедливостью отнять у него еще какое-то время заветного сна. Но мои многочисленные «i» требуют немедленного расставления недостающих точек, за неимением которых я, отбросив остатки сомнений, подползаю к Мишке. Перекинув ногу, устраиваюсь выше его коленей, обеими ладонями мягко скольжу по его упругому торсу к шее, собирая черную футболку мелкими складками на груди. Почти ложусь на него, упершись по бокам разведенными коленями, наклоняюсь, намеренно позволяя распущенным волосам упасть на его лицо, и нежно касаюсь губами его виска.
— Фима, — сонно улыбается он, припечатывает меня к себе за талию, по-видимому, не отличив реальности от прерванного сна. Чтобы помочь ему в этом, я все активнее принимаюсь целовать его колючую щеку, губами спускаясь ниже, по подбородку, к изгибу между горлом и предплечьем. На сей раз мне удается быть убедительнее.
— Фим? — настороженно зовет Мишка, приоткрывая один глаз.
— Ты ведь не ждал кого-то другого? — интересуюсь на всякий случай.
— Как скажешь, не буду тебя расстраивать, — хмыкает, прижимая меня к себе уже обеими ладонями.
— Расстраивать?
— Солнце, мы вроде как сошлись на том, что приходимся друг другу никем, — лениво напоминает Мишка, не уловив угрозы в моем голосе.
— Ах, это…
— Короткая же у тебя память.
— Давай просто забудем всю ту чушь, что я тебе наболтала? — предлагаю, целуя Мишку в уголок губ. Мысль о том, чтобы перевернуться на другой бок и вернуться в прерванный сон, понемногу его покидает.
— Теперь ты так это называешь? — его теплые ладони пробираются под мою домашнюю кофту. — Раз уж твои показания меняются быстрее, чем я успеваю их запомнить, давай, что ли, заново устанавливать истину?
— Давай, — охотно соглашаюсь я, мягко покусывая его нижнюю губу. Истина меня сейчас занимает чрезвычайно, правда, не совсем та, которую имеет в виду Мишка, но это уже детали.
— Вопрос на миллион: так кто же я для тебя? Оболтус, который шляется по ночным местечкам для фриков и пристает к их самым симпатичным обитательницам, тупой качок с ограниченным количеством извилин и отсутствием инстинкта самосохранения, или…
— Любимый, — отвечаю без тени сомнения. Выпрямившись, вновь сажусь на его колени, и, прежде чем он успевает отреагировать, дергаю вниз змейку, медленно расстегивая кофту, под которой больше ничего нет. Мишка переводит уже совершенно осмысленный взгляд от моего лица к обнажившейся груди, протягивает было руки, но я перехватываю их и прижимаю к постели обеими ладонями, не давая совершать резких движений.
— А это уже интересно, — присвистывает он.
— Ты не хочешь меня трогать, — глаза в глаза внушаю ему я.
— Ошибаешься, — усмехается Мишка, но вырвать руки из моей жалкой хватки больше не пытается. — Я очень хочу тебя… потрогать.
