Наедине - [114]

Он везде, его голос наползает на меня со всех сторон, а изуродованное гримом лицо не отпускает моего взгляда. В его компании слишком страшно, но он явно далек от мысли раствориться в вечности и оставить меня в покое.

— Я тебя не знаю, — выдавливаю пересохшими губами, медленно закрывая глаза.

— Это не так, — поправляет он.

— Убирайся, — шепчу отчаянно, стараясь не думать о том, что же скрывается за нарисованной маской.

— Не стоит так говорить, Принцесса.

— Уходи…

— А знаешь, — мои глаза по-прежнему закрыты, но судя по ощущениям, он придвигается ко мне ближе. — Я ведь практически не помню того времени, когда в моей жизни не было тебя. Иногда мне кажется, что я родился с одним-единственным желанием отыскать тебя в этом несуразно огромном мире. Я встречал самых разных, красивых и не очень, умных и беспросветно тупых, но как только увидел тебя в тот памятный день, загадочную девочку с букетом в фойе театра, сразу понял, для чего в моей жизни оказалось так много свободного места. Я хранил его для тебя, и теперь хочу под завязку заполнить тобой каждый закоулок.

— Хватит, — но он меня не слушает.

— Ты — все, что мне нужно. Если бы мое чувство было взаимно, если б я только мог прийти к тебе в открытую, с букетом красных роз, не прячась ни от кого, то сделал бы именно так. Но это же слишком просто, а тебе скучно все упрощать. Ты заставляешь меня ждать, понятия не имея, сколько уже все это тянется… Думаешь, так просто отступить в тень и оставаться там, не имея возможности находиться рядом, пока ты сама не позволишь мне стать ближе? — он тихо вздыхает. — Пока время не начало обратный отсчет, я решил воспользоваться крошечным шансом и продлить удовольствие нашей встречи, а заодно предложить небольшое развлечение для твоих близких, которые наверняка уже сбились с ног, гадая, куда ты могла деться на этот раз, — теперь он очень нежно касается моего предплечья под тонкой больничной рубашкой. — К тому же, очередное твое таинственное исчезновение собьет всех со следа, а значит, избавит нас с тобой от лишних проблем. Помни, любой, кто волей-неволей окажется впутанным в нашу историю, рискует не только потерей рассудка, но и собственной головой. Никто не должен мешать нам довести эту партию до конца.

Почувствовав неприятный холодок от его кожаной перчатки у своих ключиц, я непроизвольно вздрагиваю, но не решаюсь открыть глаза и снова взглянуть в искаженное лицо своему страху.

— Поэтому пока ты побудешь здесь, а я позабочусь обо всем остальном, — мягко шелестит его голос, пробираясь в самые дальние закоулки моего сонного разума. Там, где еще совсем недавно острый нож оставил несмываемый след на моей коже, ощущаю прикосновение раскрашенных алым губ. Очередной приступ ужаса не заставляет себя ждать. Я хочу отстраниться, вскочить на ноги и пулей вылететь в любое из доступных моему взору выходов, будь то дверь или даже окно, но что-то парализует мое тело, не давая пошевелиться. Страшно представить, сколько неизвестной дряни проникло в мою кровь за сравнительно короткое время…

— Тихо, тихо, — его язык настойчиво размыкает мои губы, и я уже почти готова скончаться от непрекращающегося кошмара, пусть даже крепко сомкнутые веки защищают меня от созерцания этого страшного лица в опасной близости. — Тебе нечего бояться, пока я рядом, моя Принцесса. Я стану твоим верным псом, я буду следовать за тобой всюду, куда бы ты ни направилась, готовый оберегать тебя от любых напастей, которые только могут встретиться на твоем пути, — он пытается углубить свой односторонний поцелуй, не замечая или не желая замечать слез, скатывающихся вниз по моим щекам.

Лишенная малейшей возможности сопротивляться, я жмурюсь еще сильнее, безошибочно разгадав приближение самой настоящей истерики.

— Я хочу исчезнуть, — беззвучно прошу пустоту, заранее зная, что ответа не будет.

— Даже у твоих слез есть особый, неповторимый вкус, — говорит он тихо, отстраняясь и вновь завладевая моей неподвижной ладонью. — Ты на мне, как клеймо. Я могу получить твое тело в любой момент, но это не то, что мне нужно. Мне нужна ты, Принцесса, — его спокойствие лишь усиливает мой ужас. — Я отдаю все, чтобы заполучить тебя. Моя жизнь ничто по сравнению с твоей. Смотри же, как я бросаю ее тебе под ноги, и поверь, мне уже абсолютно неважно, что ты станешь с ней делать — растопчешь в прах или как сувенир поставишь на полку. Любить — значит причинять боль тому, кого любишь.

Как тебе на вкус мое сердце?

* * *

В отличие от меня, Мишка не симулирует сон.

Подперев ладонью щеку, я долго смотрю на него со смесью сожаления и страха. Мне почти его жаль, стоит лишь вспомнить, какому испытанию я подвергла его совсем недавно, вывалив на Мишкину голову часть своего бесконечного кошмара и почти обвинив в двуличии человека, который, возможно, не имеет никакого отношения к событиям двухлетней давности. Но если он в действительности тот, кем я почти готова его считать, значит, наша длительная партия с Лицедеем наконец-то завершается моим полным и безоговорочным поражением. О чем тут можно говорить? Я люблю его — это то, чего так жаждал получить от меня Лицедей по итогам нашего несогласованного