Наедине - [101]

— Я обещала родителям навестить их вечером.

— И? — я моментально настораживаюсь, догадываясь, что может последовать за этим. — Ты хочешь остаться с ними?

— Не знаю, — она снова качает головой.

— Я скажу прямо, хорошо? — приподнимаю ее подбородок двумя пальцами и пристально заглядываю в ее темные, совершенно несчастные глаза. — Я не хочу, чтобы ты отсюда уезжала. Только не спрашивай, почему. Этим утром я болтался в клубе, занимаясь своими обычными делами, так же, как в любой другой день, но при этом ни на секунду не забывал о том, что когда вернусь домой, ты будешь ждать меня тут. И мне… понравилось это ощущение, — мой взгляд останавливается на поблескивающей «змейке» вверху ее черной кофты. — Так вот, я хочу, чтобы ты тоже… думала обо мне, а не том, как бы половчее от меня сбежать.

Неотрывно глядя в мои глаза, она едва заметно улыбается, нежными касаниями ерошит мои волосы, подается вперед и примыкает губами к моим губам, не сопротивляясь, когда я дорываюсь до серебристой «змейки» и принимаюсь стаскивать с нее совершенно ненужную кофту.

* * *

Начиная совмещать недавние слова Анатолия Степановича и заявление Фимы воедино, я сам вызываюсь отвезти ее в отчий дом, предварительно урвав с нее обещание не пороть горячку и не принимать скоропостижных решений. Для этого мне приходится несколько раз громко и отчетливо повторить ей то, что плевать я хотел на всевозможных двинутых психов, предположительно жаждущих поквитаться со мной за то, что я позволяю себе находиться рядом с Серафимой. И все же она не спешит верить в мою неуязвимость, но сумку со своими вещами оставляет в квартире, вскользь упомянув о том, что в родительском доме полным-полно ее шмоток. Стоя у зеркала, она старательно полирует свое лицо всевозможной косметической дрянью, не желая пугать родителей истинным видом воспроизведенного заново шрама, который, вопреки ее манипуляциям, все еще достаточно четкий. Родителям она успела сообщить о том, что подверглась нападению неизвестного человека, так что присутствие раны, по ее мнению, не должно их шокировать, и все же… Видя, какими глазами она смотрит на свое бледное отражение, в любую секунду готовая разрыдаться от отчаяния, я в который раз проклинаю неизвестного психа, мысленно обещая себе разобраться со всем этим как можно быстрее и по-своему.

Вскоре мне приходится изображать безмолвного кретина, делая вид, что я впервые вижу ее родителей, выплывших нам навстречу подобно величавой королевской чете, снизошедшей до простых смертных. Алина Семеновна таинственно улыбается, не слишком стараясь замаскировать смутную неприязнь во взгляде, в то время как ее муж играет так, что в иных условиях мог бы побороться за Оскар наравне с признанными профессионалами актерского мастерства. Во всяком случае, Серафима верит в его искреннее желание «получше узнать этого молодого человека», и когда я охотно принимаю предложение ее отца пройти в большую комнату выпить чего-нибудь покрепче, скрывается со своей матерью в одном из бесчисленных дверных проемов. Проводив ее взглядом, иду следом за утратившим дружелюбный вид Анатолием Степановичем, пока мы не оказываемся в конечном пункте, и за моей спиной не раздается легкий хлопок. Обернувшись, вижу уже знакомого мне Юру, прикрывшего за нами дверь, и мгновенно понимаю все то, что так тщательно скрывал от меня его хитрый хозяин.

— Вы что, собираетесь вызвать у меня аллергию на этого парня? — интересуюсь у Фиминого отца, но тот в ответ лишь слабо морщится.

— Как думаете, почему все это время я не звонил? — спрашивает он.

— Мою версию о проблемах с речью вы только что успешно опровергли. Ну, скажем… пытались разобраться с тем, кто пробрался в квартиру к вашей дочери?

— Верно, — мужчина вцепляется в меня пронизывающим насквозь взглядом, не говоря больше ни слова, так что мне приходится уточнить:

— Вы ждете еще какой-то ответ?

Анатолий Степанович пожимает плечами и дает какой-то знак своему бесячему прихвостню. В руках безмолвного Юры появляется заметно потрепанная мягкая игрушка в виде клоуна. Ничего необычного — красно-синий костюм и такого же цвета колпак, бледное кукольное лицо, огромные глаза-пуговицы, яркий нос… Озадачившись, я перевожу вопросительный взгляд с одного на другого, но облегчать мне задачу они явно не собираются.

— Вы узнаете эту игрушку? — задает вопрос отец Фимы.

— Нет, но мне заранее не нравится ход ваших мыслей.

— Этого клоуна обнаружили мои люди спустя минуту после того, как Сима выскочила из подъезда с залитым кровью лицом. Он просто сидел на скамейке рядом с подъездной дверью, одинокая, никем не востребованная игрушка. Я не удивлен, что дочь его не заметила, ей было не до созерцания окрестностей. Но мои люди увидели его сразу же, как только заподозрили неладное в той части зоны наблюдения. Вы спросите, почему они обратили внимание на такой пустяк?.. — мужчина изучает меня взглядом. — Этот клоун — почти точная копия любимой Фиминой игрушки, которая уже много лет находится в этом доме, в комнате, которая раньше принадлежала моей дочери. Там до сих пор все так же, как было при ней. Первым делом я заглянул туда и обнаружил клоуна на его законном месте.