Надувной доброволец - [35]

— Конечно, Эдди.

— Представь всё спокойно.

— Знакомая картина.

— И тут они встают и бросаются на меня.

- На сколько попал?

— Не банкноты брат — набрасывайся на меня, когда я хотя бы морально готов. Вот к чему было их предыдущее поведение — подготовить почву для последующего омерзения.

— Ты хотел сказать — острого облегчения.

— Так я и считаю.

— Значит, когда они бросились, они застали тебя врасплох. Ты звал на помощь?

— Да. И к ним прибыло подкрепление.

— Что имело место быть, Эдди? Избавь меня от ловко выведенных деталей.

— В гостиной озеро крови. Ну, не озеро, но…

— Понимаю, о чём ты.

— Интересное дело. Раздался звон, и я увидел, что стрелки часов напоминают руки человека; гробящего собственные возможности.

— Думаешь, Фред оставил сообщение.

— Он любитель таких дел. Заговоры среди бесконечности. Не смущается размера.

— Знакомо. Звяканье и клики вырастающего лица пропускали удары и эдакую грохочущую ухмылку. Примитивная техника ужаса. Товарищи перепугались до усрачки. Фред стал выдающимся человеком, и не заметив того.

— Я не испугался.

— О, я сохраню твой секрет, брат.

— И я пошёл на пруд. В воде плавали звери, похожие на рыб.

— Думаю, выяснится, что это и были рыбы, Эдди.

— Рыбы, говоришь? Можешь хранить своё мнение в сухом прохладном месте, брат. Потому что они говорили со мной ртами.

— Ты уверен, что это были не карпы, Эдди?

— Не карпы, брат. И они сказали, что я Избранный, и должен отправиться в Хаунд и там встретиться с каким-то Эмиссаром.

— Грейхаунд в Бромли?

— Так я и решил.

— И отправился?

— Конечно, нет, ты что, псих? Так бы мой труп и нашли в Бромли.

— Ну, это целых полторы истории, Эдди, мне хорошо — ощущаю просветление, можно сказать.

— На что я и надеялся, брат.

Значит, старый танцор забрал Пустого Фреда за мои грехи — ни с того ни с сего, или с того и с сего. Не понимаю, почему Джон Сатана наточил на меня такой зуб — готов поклясться, что не пользовался больше зеркалом из галереи Эдди. Конечно, потом я понял, что Эдди продал его Минотавру, тот выставил его в Магазине Ярости, где я купил его с целью отправиться с Эдди в гости к Жнецу. Такие истории рассказывают внукам. Более того, вышло, что Эдди всё время был в курсе, но не понял важности, ничего не понял.

Решил, что надо посоветоваться с Минотавром.

— Не мешай подготовке, — сказал он, ужаснувшись, едва я вошёл. Он держал вырывающуюся курицу.

— Думаю, ты называешь это услугой роду человеческому.

— А ты как называешь?

- Трусостью — это млекопитающее не может дать сдачи.

— Млекопитающее? Совсем свихнулся?

— Ну ящерица — всё равно это мелкая скотина, которую ты, наверно, застал врасплох, вот к чему я веду.

— Я объяснял этой красавице не одну неделю — разве я не любил?

Курица угрюмо подняла взгляд.

Вот — теперь ты убеждён, брат?

— Да — в том, что ты псих.

— Ха-ха — сильно сказано.

— Вообще-то, я пришёл потому, что на старину Фреда напало его собственное жилище.

- Ядерные твари, а? Не могу сказать, что страшно удивлён. Этот ублюдок заигрывал с опасностью не первый месяц.

— Ты о чём?

— Пошли, покажу.

Бросив курицу в стальную бочку, он захлопнул крышку и пошёл к печи. Едва откинулась заслонка, разлился невыносимый жар. Погрузив промышленные щипцы в пламя, он осторожно достал уголь размером с колесо и водрузил его на наковальню. Когда дым Рассеялся я обнаружил на обгоревшей поверхности вырезанное лицо матери Фреда.

— И к чему эта фиговина?

— Это пирог, — агрессивно сказал Минотавр. — Со дня рождения Фреда.

— Когда?

— Где-то в прошлом году.

— В прошлом году? Ты о чём вообще? Испытываешь моё терпение? Объясни, какую жуткую херню ты говоришь с этой гадской курицей, где она вообще? — Я вытащил курицу из бочки. — Глянь на несчастную скотину.

— Знаю. Прекрасная, правда?

— Ты вообще ебанулся, — сказал я. — Надо сказать, вполне милая.

По правде говоря, она была восхитительна. И как я раньше не замечал. Надо было вытаскивать её оттуда — и остаться с ней наедине.

— А слушай, брат — я знаю, ты из кожи вон лезешь, пытаясь спасти Фреда из когтей дьявола и так далее — я разберусь с курицей вместо тебя, а… если честно, с удовольствием.

— Готов спорить, что с ним, — ответил он, одёргивая меня едким взглядом. — Братья по камере смертников на свидании с мечтой, горизонт ранит не хуже ножа, булыжники накатывают мутным шёпотом — и прочие предумышленные чудеса. Не пытайся наебать меня, брат.

Я снова принялся разбирать по пунктам, смешивая всё с иным использованием текучего стекла.

Обнаружил, что забрёл в эдакий водоворот красных кишок, эктоплазматический, хотя не оставляет пятен на моей рубашке, и вообще ни на чём. Дьявол был там же, рожа — как мешок гаечных ключей, жабры исходят красным. И Жнец — скалил голову, говорил сквозь зубы, все дела. Они увлечённо играли в карты на полу. Фред оглядывался, вспучиваясь из яйцеподобной техники.

— Церемония — не смотри.

— Видел всё и раньше, брат. Что с тобой случилось?

— Ядерные твари. Клыки пылают прокатной невинностью и всякая фигня. Завалили комнату резиной, нацарапали сетку на сердце, своеобразные крики и тишина. И посмотри на меня в новом метастазе агонии, брат.

Карьера скелета Фреда достигла крещендо — он так свернулся, что стал похож на вымоченный в море аммонит.