Надтреснутый колокол - [12]

Выронив оказавшийся фактически бесполезным карабин, я стремительно помчался по коридору, шаг за шагом оставляя позади врагов рода человеческого, и непрестанно вспоминал молитвы, которым меня учили родители (со стыдом признаюсь, что в юности я без особого рвения относился к этим урокам). Помню, я не очень связно бормотал что-то вроде: «Царь Небесный, Утешитель Дух истины, везде находящийся и все наполняющий, источник всякого блага и Податель жизни, приди и поселись во мне, и очисти меня от всякого греха и спаси, Благий, душу мою». Не знаю, к месту ли были эти слова, но когда спустя несколько минут впереди забрезжил свет, сулящий выход из проклятого подземелья, я чуть не расплакался от радости. Из груди моей вырвались восторженные крики, спасение казалось все ближе и ближе… Еще немного, считанные шаги…

Только чудом я не потерял сознания, когда буквально в ярде за спиной у меня раздалось омерзительное карканье, едва напоминающее человеческий смех. Ах, этот извечное губительное желание всех беглецов — обернуться, посмотреть, где находится его преследователь. Это желание подвело и меня. Я резко оглянулся и увидел ненавистную рожу человеко-паука, искривленную в подражающей улыбке гримасе. Моего мимолетного промедления хватило монстру для того, чтобы сбить меня с ног всей своей тяжелой тушей. Попутно он очень сильно ударил меня лапой по боку, нанеся глубокий, обильно кровоточащий порез. От дикой боли я на мгновение замешкался, а злобная тварь продолжала яростно атаковать и вгрызлась мне в сгиб кисти левой руки. К счастью, его разбитые пулями зубы соскользнули, оставив лишь большую царапину, но из-за сильного рывка моя кисть оказалась вывихнутой. Почти парализованный нестерпимой болью, я все-таки собрался с силами и предпринял последнюю попытку сопротивления. За поясом у меня находился охотничий нож, который я правой рукой всадил пауку в горло, а когда его шея неестественно выгнулась, и клацающая пасть отвернулась от моего лица, я всунул ему в рот фонарь. Продолжая непроизвольно щелкать пастью, пришелец раздавил его и поперхнулся металлическими обломками.

Эта короткая пауза в его агрессивных действиях дала мне возможность выползти из подземелья в подвал, где моим союзником служил солнечный свет, уже ярко заливавший через расширенное окошко почти все помещение. К моему большому сожалению, в подвале не было ни одного предмета, который можно было бы использовать в качестве защиты, и я с досады лишь запустил в копошащегося внизу паука увесистыми обломками кирпичей. На него это не произвело впечатления, зато я с тревогой заметил, что он уже избавился от ножа и лезет к выходу наружу. Свет его, безусловно, раздражал, но не в такой степени, в какой мне бы хотелось. Я в отчаянии бросился по лестнице наверх, на первый этаж церкви (слово «бросился», впрочем, вряд ли было применимо ко мне — слава Богу, что лестница была не отвесной, а довольно пологой, иначе, вероятно, я бы не смог проползти по ней). Чудовище, хоть и не так резво, как в подземелье, но все же очень упорно преследовало меня, правда, оно уже заметно припадало на одну раненую лапу. Оставляя после себя две полосы, — одна красного, другая оранжевого цвета — мы тащились по грязному полу, и расстояние между нами мало-помалу сокращалось.

Добравшись до двери, я с ужасом убедился в том, что оставшихся у меня скудных сил не хватает на то, чтобы повернуть ее на проржавевших петлях. Я несколько секунд безуспешно толкал ее, пока, наконец, меня не потряс страшный удар в бедро нетронутой ноги. Паук проткнул меня своей остроконечной лапой, однако вызванный новой болью стресс, похоже, породил в моем организме удвоенный порыв усилий, который позволил мне открыть дверь. С губ моих сорвались слова еще одной всплывшей в памяти короткой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, по молитвам Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй меня!». И тут через открывшийся проем в здание с лаем и рычанием ворвался Рэй. Благородное животное бесстрашно кинулось на выручку своего хозяина и вцепилось в горло монстра, из которого непрерывной струей потекла оранжевая слизь. Я кое-как оторвался от паука, занятого битвой с собакой и полез к ограждающему колокольню забору. Конечно, мне было очень жаль оставлять моего четвероногого друга один на один с разъяренным чудовищем, но я надеялся на то, что ему, может быть, удастся благодаря своей верткости избежать тяжелых ранений и оторваться от врага.

Доползя до двери ограды, я только сейчас вспомнил, что мы оставили на ней замок, а значит, мне придется перелезать через забор. В нормальном состоянии я без малейших стараний перепрыгнул бы через него, но теперь невысокая ограда казалась мне неприступной крепостной стеной. В отчаянии я уткнулся в нее головой и дрожащими пальцами сжал металлические прутья.

Вдруг я услышал, как рычание Рэя сменилось жалобным визгом и стоном, который резко оборвался торжествующим ревом космического паука. Мое сердце сжалось от скорби, а душа преисполнилась ненавистью к проклятому выродку, отнявшему жизнь у моего верного друга. Я оглянулся и увидел, что паук, теперь хромая уже на четыре лапы, движется за мной. Его сильно шатало, а по многочисленным пятнам оранжевой крови я понял, что в битве с Рэем ему пришлось несладко. Паук непрестанно ежился и морщился, вероятно, от солнечного света, но свое преследование не прекращал. Страх придал мне немного дополнительных сил, и я, ожесточенно двигая руками и плохо повинующимися ногами, попытался вскарабкаться на забор.