Надежный человек - [55]

 — Пойдем, — сказал он.

Они вышли из кельи, затем со двора. Кику внимательно оглядывался по сторонам, проверял, нет ли чего подозрительного.

 — Откуда ты узнал, что ее арестовали? — никак не мог успокоиться Волох.

- — Откуда же — от хозяйки. Этой ночью и подняли с постели.

 — В каких ты отношениях с этой женщиной, если она так охотно все тебе рассказывает?

Кику не ответил, однако Волох и не настаивал.

 — Очень плохо, что взяли именно ее. Значит, следили за домом. Но откуда узнали адрес? Очень, очень… — протяжно, точно испытывая приступ зубной боли, проговорил Волох. — Могли отыскать прокламации, которые она писала для нас. Говоришь, сегодня ночью? Но почему ночью? Ах, да… Рассчитывали застать другого человека, который нужен им куда более, чем она сама. Подожди, подожди! — зашептал он на ухо спутнику. — Теперь я точно знаю: это его работа. Его почерк. Только его, никого другого. — Он посмотрел в глаза Илие, пытаясь понять, убедительно ли звучат его слова. — Дана, этого хлыща, их ставленника. И не столько в нее они метили, сколько хотели поймать другого. Да, Лилиана… от тебя, только от тебя они услышали о нем! Разнюхали, гады!

 — О чем ты говоришь, Сыргие? — попробовал возразить Волоху Кику.

 — Подожди, терпение! — не дал оборвать себя Волох. — Пойми наконец, что сейчас они особенно рвут и мечут. Советская армия не стоит на месте, вспомни, что показала операция под Корсунь–Шевченковским. Да, теперь уже гестаповским шпикам не остается времени плести свою паутину. И вот еще о чем не забывай: девушка, по–видимому, стала выказывать ему недоверие, быть может, захотела окончательно порвать после того, что я вовремя ее предостерег. С другой стороны, могут просто набивать ей цену, поднимать авторитет в наших глазах…

 — Кому набивать цену? — проговорил Илие.

 — Ей, ей! Вашей Бабочке, вот кому! — поспешно ответил Волох. — И не только ей…Теперь она заговорит, заставят! Оставаясь же на свободе, могла воздействовать, влиять на кого‑то. Хотя бы на тебя. Но это им не нужно. Пусть лучше выглядит мученицей в наших глазах. А в то же самое время шпики, не без помощи Дана, наложат лапу на «добровольца», вернее, авантюриста Антонюка…

 — Ты неправ. Дэнуц и сам мечется, как рыба, выброшенная на берег. И мы его подозреваем, и они. Беспрерывно допрашивают, тянут жилы… Ему самому грозит арест, если вообще не арестовали к этому часу…

 — …Поскольку Антонюку, побывавшему у них в лапах и устоявшему на допросах, якобы будет легче пробраться к нам…

 — Не смей, Сыргие, поносить Антонюка, не смей! — Кику даже на минуту остановился. — Не смей, понимаешь?

 — Я и не думаю клеветать на него. — Волох, идя следом за Илие, легонько подтолкнул его. — Делай шире шаг, мы не на прогулку вышли…

 — Вот что я тебе скажу, — сохранив равновесие, Кику так и не тронулся с места. — Антонюка они бросили в подвал, чтоб сожрали крысы, — надеюсь, слышал о таком приеме? Я сам видел его одежду, собственными руками смазывал жиром ранки от укусов… Понимаешь, что это значит?

 — Понимаю. И все же его нужно немедленно отстранить, убрать. Оборвать любые связи, чтоб ничего–ничего не знал о наших делах. Если хоть одна подпольная квартира известна ему, от нее нужно срочно отказаться. Он — ловушка, которую они нам подставляют.

 — Я полностью доверяю Антонюку, — твердо сказал пекарь.

 — Вот как? — нетерпеливо воскликнул Волох. Именно на твое доверие он и рассчитывает. Плюс ореол героя, каким вы окружили его. В нужное время он и представит информацию своему благодетелю Фурникэ… Как я только что сказал? — попытался припомнить он. — Их ставленник? Хлыщ? Просто пугало, которым стращают дурней. Ничего более. Но откуда у тебя подозрение, что его могут арестовать? Тоже от хозяйки Лилианы? Признавайся.

 — Признаюсь: от нее, — подтвердил Илие, как будто его поймали на чем‑то нехорошем. Он еще хотел прибавить что‑то, но Волох не дал.

 — Стоп! Подожди, — поспешно, нетерпеливо проговорил он, стараясь не упустить мысль. — Прежде всего объясни мне следующее: как и где именно ты с нею разговаривал? И откуда известны этой женщине факты, которые она тебе сообщила? Значит, этой ночью, да? И ты даже думаешь, что одновременно с Лилианой взяли и этого хлыща Фурникэ? Да ты просто ходил у нее под окном, поскольку тревожишься за нее. Ходил под окном, опасаясь, как бы невзначай не арестовали твою Бабочку…

 — Да, Сыргие. После того как мы разошлись, я…

 — Соскучившись, направился… Ясно! — Он остановился, внимательно оглядывая улицу. — Какое сегодня число: четное или нет? — Он допустил неосторожность, посмотрев на часы, однако тут же спрятал руку в карман. — Дойдем до угла и разойдемся. Ты пойдешь в одном направлении, я — в другом.

 — Хорошо, — согласился Илие, словно впереди, в указанной Волохом стороне, его ждало тяжкое наказание.

 — Вот что следует сделать: кому ты можешь передать — еще сегодня — все твои связи? Хотя бы из твоей бригады?

 — Иону Агаке.

 — Впрочем, нет, пока дело не прояснится, пекари не подходят.

 — Агаке, — машинально повторил Илие.

 — Слышал, слышал! Нет, лучше передай Гаврилэ. Ах да, ему тоже нельзя. С ним вообще избегай встреч. Ты не знаешь его, никогда в жизни не видел! Значит, Агаке. И на этом твоя работа временно прекращается.