Надежный человек - [14]

 — Довольно! — резко оборвал Волох. — Сейчас разойдемся, а вот завтра… Чтоб завтра был в намеченном месте. Понятно? — Он помедлил, желая услышать ответ пекаря, но тот почему‑то медлил. — Договорились? Завтра встретимся? — повторил он, хотя делать этого не следовало.

 — Не знаю, как насчет завтра, — пробормотал Илие под нос, принявшись зачем‑то затягивать пояс, и без того затянутый до отказа. Заметив наконец, что Волох приостановился в ожидании ответа, выдавил: — Я сообщу, когда и как…

Некоторое время Волох шагал скорее по инерции, не разбирая дороги и ясно чувствуя, что тело не подчиняется ему: оно словно брошено вперед какой‑то неведомой силой и по мере продвижения все острее ощущает близкое, неминуемое падение. Куда несут его ноги? Кому и где он сейчас нужен? Никому. Нигде. Ни одной душе на свете.

В голове роились мысли одна другой горше. Жандармы, полицейские, шпики всех рангов и калибров, гестаповцы, провокаторы, осведомители… И вся эта свора, весь этот зверинец ожесточился против людей, которых он, Зуграву, Илона непременно должны объединить против общего врага… И вот теперь…

Что случилось с Кику? Как может сомневаться этот человек, знавший Волоха в тюрьме, видевший на его примере, как держатся на допросах подпольщики? И там же, в фашистском застенке, примкнувший к нему? Пытки, допросы, бесконечные истязания… Может ли быть более грозное испытание человеку, более страшная его проверка?

И вот теперь не кто иной, как Илие Кику, готов в чем-то подозревать его!

К каким только уловкам не пришлось прибегнуть Илие, чтобы попасть в каморку Сыргие! Более всего он боялся, как бы его приход не обнаружила сестра Параскива: с нее станет пригласить приятеля Сыргие к себе на чашку чая. Неужели попытается заманить в секту?

Но вот наконец все преграды позади, и они снова один на один.

 — Значит, спим, Сыргие? Как турецкий паша, развалился на мягких подушках и даже не захотел раздеться! Но что будет со складкой на б–б–брюках? — Как ни старался Илие говорить плавно, ему все же порой не удавалось справиться с заиканием.

Заметив, что шутка не подействовала и хозяин не отвечает, Илие понял, что начал разговор не в том тоне. Однако не смог сразу переключиться на серьезные темы.

 — Послушай, мрачная личность, кладу голову под топор, что с тех пор, как мы не виделись, — а прошло четыре дня! — ты ни разу не наводил блеск на ботинки.

Волох заставил себя подняться с постели. Он был желтый, взъерошенный, мрачный. Рассеянно стал бродить по комнате, пытаясь отыскать что‑то, не то гребешок, не то полотенце.

 — Похоже, у тебя во рту сегодня и просфоры не было? — хлопнул себя по губам пекарь.

 — Какой еще просфоры?

 — Разве не знаешь, безбожник? Ха–ха–ха! — Он рассмеялся, однако тут же резко оборвал смех и озабоченно спросил: — Послушай, Сыргие, ты не помнишь фамилии генерала, который разбил немцев под Курском? Вертится в голове, а па язык не идет.

 — Ватутин.

 — Вот, вот — Ватутин! — обрадовался пекарь, — Ватутин… Фамилия — как будто из нашего молдавского языка: по–русски «бить», по–нашему — «бате». Правильно говорю, правильно — разбил их в полном молдавском смысле слова! А у тех, зигфридов, было две тысячи семьсот танков, две тысячи самолетов, шесть тысяч орудий… Верные подсчеты?

 — В общем, верные, но почему ты их вспомнил? — с недоумением проговорил Волох.

 — Просто так. Ты же сам сообщал эти цифры, теперь захотелось проверить, крепко ли засели в голове. Ну, да ладно, — переменил он тему разговора, — скажи лучше, который час?

 — Тебе крайне необходимо это знать? — сухо проговорил тот, отлично понимая намек Кику. И все же посмотрел на часы, посмотрел и, не желая того, вздрогнул. — Около шести, устраивает? Спешишь на аудиенцию к начальнику военной пекарни? К своему любимому плутоньеру?

 — Да, устраивает. Да, спешу. На аудиенцию. — Кику, по всей видимости, великолепно умел поддерживать светский разговор. — Не только на аудиенцию. Собирайся, опаздываем!

 — Это еще куда?

 — Без капризов, товарищ ответственный, у меня в печи сидит хлеб. Как бы не сгорел, тогда не миновать плутоньеру тюрьмы. Но зачем оставаться без начальства, к которому ты же сам меня и сосватал? Я забежал всего на несколько минут. За тобой. Давай, давай, завязывай шнурки на ботинках. Нужно успеть к семи…

Кику торопливо бежал по улице, буквально за руку таща товарища.

 — Тебе нужно бы шагать впереди — идешь на суд, парень! — смеюсь, проговорил он. Затем добавил, не то все еще шутливым, не то многозначительным тоном: — Помнится, ты в тюрьме тоже не так давно устраивал нам судилища.

Волох просунул ладонь под мышку спутнику и подержал ее там, пока не почувствовал, что пальцам стало тепло. Со времени последней встречи с Кику они у него все время стыли… Затем крепко схватил Илие за плечо.

 — Именно этого они и хотят, — проговорил он, вспомнив конец прошлого разговора. — Чтоб каждый из нас — слышишь, Илие! — подозревал друг друга, не верил, сомневался…

 — Кто это «они»? — не понял или не захотел понять Илие.

 — Кто? Те, что сажают нас в тюрьмы, карцеры, застенки… Неужели так скоро забыл? — Он на минуту приостановился. — Не знаешь кто… А слово самое простое: фашисты! Те, кому очень нужно, чтоб мы…