Надежный человек - [13]

Волох не знал, как понимать эти слова. Он переждал секунду, с трудом сдерживая яростно колотившееся сердце.

 — Прошу ответить на вопрос: когда и каким образом ты сможешь узнать о том, что произошло с нею нынешней ночью? Если только вы не успели повидаться за этот промежуток времени.

 — Это никого не касается, — вызывающе тряхнув головой, сказал Илие.

 — Возможно, — кивнул Волох. Затем легонько взял Илие за плечи и, чувствуя, что тот начинает успокаиваться, бросил взгляд вокруг. Не заметив ничего подозрительного, подтолкнул его в спину. — Я очень тороплюсь. — Он взглянул на часы и добавил, теперь уже прежним, суровым тоном: — Не следует забывать, что за нами каждую минуту следят. Кто был тот тип, что гнался за нею? Неужели очередной ухажер?

 — С какой стати ухажер? — решительно возразил пекарь. — Между прочим, ты нередко мелешь чепуху… Хотя главное не в этом: совсем не знаешь Лилиану.

 — Ах вот, наконец‑то всплывает настоящее имя. Значит, ее зовут Лилиана? И все же: кто был тот мужчина?

 — Мужчина? Конечно, из полиции. Только не из той, с какой приходится иметь дело нам. Не индюк, нет. Ничего общего с сигуранцей. Подонок из банды, следящей за нравственностью. Я его, кстати, хорошо знаю. Их интересует, чтоб ты не воровал, не ходил с дамочками на травку… в общем, не преступал десять заповедей…

 — Не понимаю, — не сдавался Волох.

 — Но если ее разыскивают родители? Неужели не представляешь, чего можно ожидать от этих старых буржуев? Чем они богаче, тем бешенее! — сердито проговорил Кику. — Наняли сыщика, чтоб выследил и доставил домой, вот он и старается. За денежки, разумеется. И добьется своего, не сомневайся.

 — Откуда ты все это знаешь? Делилась? Рассказывала?

 — Сам сообразил. Когда слово, когда другое, вот и дошел своим умом.

 — Неплохой вывод: оказывается, ты у нас смышленый парень. И то слава богу, — Волох еще раз посмотрел на часы и прибавил шагу. — Теперь расстанемся… Значит, этот «доброволец» в самом деле хорошо держался?

 — В самом деле. Бросался, как бык, у меня глаза лезли на лоб от удивления. Оттого, наверно, и нас не тряхнули поосновательней — он один заморочил им голову. Пришлось здорово повозиться, пока же суд да дело, кое‑кто из наших успел скрыться. — Внезапно он резко тряхнул головой и нервно, взволнованно добавил: — И все же, как занесло к нам индюков, — не понимаю. Представить не могу!

 — В конце концов его арестовали, да? — снова спросил Волох.

 — Еще бы, даже наручники надели! Но все равно сопротивлялся. Пока забросили в машину, пришлось волоком тащить по земле… Что же касается адреса той важной птицы, которую искали, — по–моему, это сказочка, Сыргие. Сочинил! Наговорил чепухи, чтоб поскорее убрались… Правда, вместе с ним.

 — Посмотрим, как будет держаться на допросах, — подвел черту Сыргие. — Пока что нельзя забывать главное: инструктаж все‑таки сорвался из‑за него. Как бы все эго в итоге не оказалось провокацией.

 — Не думаю. Нет, нет! Из него слова не вырвут.

 — Значит, вот как получается: Бабочка убегала от преследователя только потому, что не хотела слушать нравоучений? Если ты увидишь ее сегодня… Возможно, ты увидишь сегодня Лилиану…

 — Почему я должен видеть ее? — Кику в любых обстоятельствах был верен себе. — Или не веришь, что…

 — Эго не меняет дела — верю я или нет. — Вэлох горько усмехнулся. — Спрашиваю только потому, что ты — единственный человек, который поддерживает с нею связь… В смысле организационном, разумеется…

 — Не хватало еще… — Пекарь все же не мог решиться на полную откровенность. — Хотя чего там темнить!.. Все равно она любит этого щенка, этого молокососа! Что же касается меня, то я… никакого интереса в ее глазах не представляю. Всего лишь бывший, отсидевший в тюрьме, не более… В то время как этот — герой! Тем более что не побоялся схватиться с жандармами, бросился на них с ножом.

 — Но откуда ей знать об этом?

 — Я же и рассказал…

 — И все лее: каким образом я могу увидеться с нею? — повторил Волох. — Конечно, по паролю. Только постой, постой… Сегодня — не могу, завтра — тоже. Послезавтра? Нет, и этот день отпадает… Значит, в воскресенье.

 — Вряд ли согласится, — сухо проговорил Кику. — Даже если назначит встречу, все равно может не явиться.

 — Как это: не явиться? — удивленно возразил Волох. — Речь идет не о рандеву — следует выяснить достаточно серьезные вещи.

 — Так‑то оно так… Но если не хочет, чтобы другие вмешивались в ее дела? Тут она — глухая стена! А если решит, что ты нелестного мнения об этом Антонюке — «добровольца» зовут Василе Антонюк, — тем более не придет.

 — В самом деле? — В голосе Сыргие слышалось раздражение. — Хорошо, отложим до других времен… Где, по крайней мере, она живет?

Этот вопрос, заданный словно бы между прочим, поставил Илие в тупик.

 — Я спрашиваю: на какой улице она живет? Это нужно, понимаешь, нужно! Слишком многое остается неясным.

 — Не могу, — тяжело вздохнув, сказал пекарь.

 — Но почему, Илие? В чем дело?

 — Дал себе слово… Давным–давно решено.

 — Не падай духом, парень! И к чему эта загадочность? Зачем таиться передо мной?

 — А что остается? — ответил Кику. — Ты подозреваешь Антонюка, подозреваешь ее, подозреваешь ублюдка из «Полиции нравов»… Разве не так? — У Кику перехватило дыхание, но он справился с собой. — Считаешь, будто она… виновна в провале инструктажа… Договорим до конца: и в том, что налетели индюки! Вот видишь… А между тем если и винить кого‑то, то нужно прежде всего винить тебя! Тебя, Сыргие, тебя — никого другого! Кто раньше других вышел из дома? Ты. Это во–первых… А во–вторых… Тогда, когда арестовали руководство — троих за один раз, — ты тоже остался целеньким… Тебя не тронули! Слышишь: даже пальцем не тронули!