Надежда после жизни - [48]
— Я — помощник Прайма.
— Имя. Как тебя зовут?
Кажется, его застает врасплох мой вопрос. Он застывает на месте и внимательно смотрит на меня. Он принимает решение: стоит ли доверять мне?
— Меня зовут Надежда.
— Логан, — буркает он так тихо, что я едва могу разобрать его ответ. — Идем, нас ждут.
Мы выходим и направляемся на улицу. Только не в ту сторону, откуда привел меня Петро. Мы идем в центр горы, где оказывается огромный проем и внутреннее озеро. Вокруг него занимаются хладные, преодолевая полосу препятствий и занимаясь на тренажерах.
Все при деле. Никто не отлынивает. Все заняты общим делом, цель у которого одна — выйти на свет и заявить о себе без страха истребления.
— Какое красивое озеро!
Логан не разделяет моего восторга и молча толкает меня в спину: надо двигаться вперед.
— Тебя ждут. Вон там, — указывает он мне на молча стоящего в стороне Прайма.
Его руки заведены назад и сцеплены в замок, футболка плотно прилегает к телу, рисуя все мышцы и изгибы. Волосы мокрые и зачесаны назад.
— Любишь спать? — встречает он меня «приветствием».
— Никогда не знаю, когда мне удастся поспать в следующий раз.
— Можешь не бояться. Я смогу тебя защитить. Ты здесь под моей защитой.
— Я еще не решила кто ты для меня: друг или враг!
— Реши правильно и тогда сможешь спокойно вздохнуть. Я тебе уже говорил, что нужно решить кто ты, Надежда: человек или хладный.
— И как я могу решить, когда и та половина и эта есть во мне?! Я соединяю их в себе. Что мне тогда делать?!
Прайм решает промолчать.
Он кивает и Логан исчезает за моей спиной. Так быстро, что я только улавливаю легкий порыв ветра на себе. Они пугают меня, но и завораживают одновременно.
— Приступим? — проводит он рукой по воздуху, указывая на полосу препятствий. — Надеюсь, ты готова.
— Я хочу есть!
— Что ж, сделаешь то, что я прошу и тогда отведу тебя в столовую. Ты сама хотела этого, когда составляла тот договор.
— Я справлюсь!
Он улыбается, но ничего не отвечает. Я разминаю руки и ноги, чтобы пожалеть об этом уже через полчаса.
Глава 18
И почему мне казались адом тренировки Петро?
Я охаю, пытаясь дотянуться до ушиба на своей лопатки. Мне нужно как можно скорее прикрепить к нему успокаивающий пластырь, что дал мне Петро. Но мои руки как назло не дотягиваются и я раз за разом неверно леплю его на кожу.
Над моей губой уже выступает пот от натуги, когда слышу легкий стук в стенку.
— Кто там такой вежливый? — не оборачиваясь, задаю я вопрос. Но лямку майки все же натягиваю.
— Не получается? — отвечает мне Прайм вопросом на вопрос.
Я резко разворачиваюсь и выдыхаю от боли в шее, пояснице и даже в костяшках пальцев, которая молнией проносится по всему телу.
Лицо Прайма на секунду изменяется и оно кривится в улыбке:
— Больно? Сама хотела научиться.
— Ничего, переживу. Кажется, я уже начинаю принимать боль как должное в своей жизни, — вновь рассматриваю я пластырь и придумываю как прилепить его на лопатку.
— Я узнал, что ты не ела. Почему?
— Только из-за этого пришел сюда?
— Нет. Пришел, чтобы удостовериться, что ты жива. И это только первый день. Уверена, что хочешь продолжать? — чувствуя я как он садится рядом. Слишком близко. Но и отодвинуться от него я не рискую, чтобы не выдать своей паники.
— Уверена. Завтра я буду в норме.
— Вот именно из-за этого я и хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ты — сила и напористость, которая так мне нужна. Мне и всем нам! Я помогу, — перехватывает он ловко мою руку и забирает тканевый прямоугольник с сильным мятным запахом.
— Не нужно! Я справлюсь!
— Не справишься. Я видел. Не дергайся, посиди тихо! — приказывает мне Прайм, кладя пальцы на шею.
Осторожно, словно гладя и боясь моей реакции, он опускает руки вниз, спускает бретель майки и оголяет плечо. Там красуется темно-красный ушиб, который вскоре должен перерасти в огромный синяк. Прикладывает пластырь, заставляя кожу покрываться мурашками от холода, который приносит мне мята. Я шумно втягиваю носом воздух и тут же его выдыхаю.
— Больно? — шепот Прайма и его теплое дыхание опаляет мне мочку уха.
— Нет! — смотрю лишь на точку в стене.
— Врешь, — становится он еще ближе ко мне. Я практически чувствую его всем телом. — но мне это нравится.
— Потому, что ты тоже знатный лгун?
— Я?
— Да! — не думаю, что имеет смысл скрывать это.
— И в чем же я соврал тебе? — он слегка сжимает мои плечи, заставляя выгнуться меня в дугу. По телу уже ходит пламя от его близости ко мне. Он не тот, кто будет спрашивать разрешения или долго думать об этом.
— Ты же пришел ко мне не из-за моего пропущенного завтрака или беспокойства о моем здоровье. Ты же пришел, чтобы все твои подчиненные видели это. Что я — твоя! Ты заявляешь на меня свои права, обходя наш договор. Это вранье! А значит, ты — лгун!
Он не возражает мне в ответ. Я права. И оказывается, что это причиняет мне боль. Неужели, я хочу, чтобы этот громила заботился обо мне?!
«Он не твой отец! Опомнись, Надежда! Только он мог любить… любить твою мать!» — со всей дури щипаю я себя за запястье.
— Ты права. Раскусила меня так легко и просто. Надежда — ты супер! Но это лишь часть правды…
— О чем ты?
Руки Прайма до сих пор покоятся на моей спине. Они такие теплые и нежные, что мне хочется прирасти к ним.
Майя влюбилась. И влюбилась непросто в парня, а в женатого парня! Что?! Как такое может быть?! Майя и сама сначала не поверила, а потом смирилась с положение дел… Сердцу, как говорится… Да только, вот нюанс! У жены этого парня есть нахальный и самоуверенный старший братец, который знает тайну Майи… Что делать девушке? Да и надо ли, вообще, что-то делать?
Селим вернулся в родной город после трех лет отсутствия. В его прошлом все еще осталась любовь к жене своего брата, а на сердце все еще горечь безответных чувств. Но что подготовил ему родной город за сюрприз в виде загадочного «Ангела» по имени Алиса? Готов ли молодой человек к нему или первую любовь не победить?
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
В книге описываются события жизни одинокой, престарелой Изольды Матвеевны, живущей в большом городе на пятом этаже этаже многоквартирного дома в наше время. Изольда Матвеевна, по мнению соседей, участкового полицейского и батюшки, «немного того» – совершает нелепые и откровенно хулиганские поступки, разводит в квартире кошек, вредничает и капризничает. Но внезапно читателю открывается, что сердце у нее розовое, как у рисованных котят на дурацких детских открытках. Нет, не красное – розовое. Она подружилась с пятилетним мальчиком, у которого умерла мать.
Папа с мамой ушли в кино, оставив семилетнего Поля одного в квартире. А в это время по соседству разгорелась ссора…